Рассказы и повести
Шрифт:
Я иногда задавался вопросом, как относятся ко мне подчиненные? Как бы хотелось знать, что они думают обо мне. Увы, это невозможно. И самолюбие мое страдало. Метался из одной крайности в другую. То казалось, они встанут горой за своего прокурора, если его вдруг снимут с работы, будут требовать, писать письма, чтобы восстановили. В периоды пессимистического настроения я представлял, как они будут радоваться и облегченно вздыхать. Не все, конечно. За кого я мог поручиться – за секретаря Веронику Савельевну. Она преданна до конца.
…Весь день я помнил: дома ждет мать. Я встречался с людьми, говорил по телефону, кого-то распекал, что-то доказывал. Надо бы остаться после работы, разобрать накопившиеся без меня бумажки, что я и сделал бы непременно, не будь матери. Теперь же отложил дела до следующего дня.
Даша уже пришла с работы. Приезд свекрови сказался и на ее настроении, она была веселее, чаще улыбалась, говорила. Даша оттаивала. Это видно по многим мелким деталям. Может быть, с отъездом матери в наши отношения опять придет зима?
Никто не хотел уходить из кухни. Признак того, что люди стремятся быть вместе. Я поинтересовался, как живет брат.
– С Виталием считаются,– сказала мать.– У нас все бывают: и председатель поссовета, и директор совхоза, и парторг. Хорошие люди подобрались.
– Я с одним из ваших деятелей недавно познакомился…
– Кто это?
– Кажется, завклубом.
– А у нас не клуб, а Дворец культуры,– со смешной гордостью сказала мать.– Трехэтажный. Кино, театр показывают…
– Может быть, директор этого самого дворца. Клоков Михаил Иванович.
– Клоков, говоришь? – переспросила мать.– Да нет, Захар, директор Дворца культуры – молоденькая совсем, Зина Балясная. Она у нас тоже бывает с мужем.
– Ну, значит, Михаил Иванович работает не директором. Расхваливал Краснопрудный. Приглашал приехать…
– Постой, постой, какой это Михаил Иванович, главный агроном?
– Да нет. Говорит, культурой в вашем поселке занимается.– Мать задумалась.– Он Виталия знает. И тебя, между прочим.
– Нет,– решительно сказала мать,– Михаила Ивановича, агронома, знаю. А этого как фамилия?
– Клоков.
– Такого у нас нет… Шут с ним. Встретились в кои годы, а говорим о каком-то Клокове.
Слова матери меня озадачили. Несмотря на внушительный возраст, она обладала отличной памятью. Неужели стала сдавать?
Как утопающий хватается за соломинку, так и я за тех трех свидетелей, которые могли бы чем-то помочь,– Горелова, Клокова и Ажнова. Неужели они откажутся рассказать правду о том злосчастном вечере у Марины Белоус?
Я еще раз попросил мать вспомнить моего попутчика, но она самым решительным образом утверждала, что такой в Краснопрудном не живет.
Поздно вечером позвонил брат Виталий. Справиться, как добралась и устроилась мать. Дав им поговорить, я спросил Виталия:
– Ты не знаешь в Краснопрудном Клокова Михаила Ивановича?
– А кем он работает?
– По культуре… Возможно, во Дворце культуры…
– Нет, Захар.
– Он говорил, что хорошо тебя знает.
– А я впервые о таком слышу,– усмехнулся брат на том конце провода.
Разговор о Клокове не давал мне покоя всю ночь. Приехав с утра на работу, я размышлял: что бы это значило?
Горелову я позвонить не мог. Он находился еще в Железноводске, а в каком санатории, неизвестно. Оставался Ажнов. Александр Федорович работал инженером на Ратанском химическом комбинате. У меня возникла мысль связаться с ним. Ажнов, по его словам, должен был пробыть в командировке в Рдянске неделю. Значит, он уже наверняка дома.
Но под каким предлогом ему позвонить? История, в которую он невольно попал, в общем-то неприятная. И захочет ли он вспоминать о ней? Удобно ли говорить с ним об этом по телефону? Тем более что я могу его разыскать только на службе. А там – сослуживцы, знакомые. Чего доброго, аппарат параллельный, услышит кто, и пойдут суды-пересуды. А он человек семейный. Стоит ли доставлять еще и Александру Федоровичу неприятности? Хватит того, что я сам погряз в них по уши.
А что, если попытаться раздобыть его домашний телефон, если таковой у него имеется?
Но этот план я тоже отверг: ситуация еще более щекотливая. Рядом могли быть жена, домочадцы. Не будет же он разговаривать со мной о своих приключениях в командировке…
После долгих колебаний я все-таки решил побеспокоить Ажнова. Повод? Уточню координаты Клокова. Не исключено, что сам фамилию его перепутал…
Заказал по междугородной Ратанский химкомбинат. Ответила мне секретарь директора. Она сказала, что Ажнов работает в третьем корпусе, и дала его телефон. Домашнего у него не было.
Слава богу, инженера разыскал… Я снова заказал Ратань. В третьем корпусе мне ответили, что Александра Федоровича вызвали в военкомат и будет он только завтра. Я просил передать, что позвоню утром. И назвал свою фамилию.
Я подумал: так лучше. Ажнов узнает о предстоящем разговоре заранее. У него будет время подумать и вспомнить ту неприятную историю. По его тону станет ясно, как он ко всему относится…
…Ратань мне дали около десяти утра. Так, как и намечалось мною.
– Александр Федорович, здравствуйте…
– Здравствуйте, товарищ Измайлов. Чем могу быть вам полезен?
– Давно вернулись из командировки? – продолжал я.
– Простите, не понял.
– Из Рдянска, говорю, давно вернулись? – крикнул я в трубку.
– Я вас отлично слышу. Но не понимаю, о чем вы говорите.
Я растерялся. Но деваться было некуда.
– Вы же ездили в командировку в Рдянск. Недели две тому назад…
На том конце провода раздалось неопределенное мычание.
– Извините, товарищ Измайлов, вы меня с кем-то путаете.