Рассказы и сказки
Шрифт:
Я поглядел в бинокль.
— Вижу, — сказал я. — Давай подойдём поближе.
Мы сделали несколько шагов, и вдруг я заметил, что трава в одном месте примята, будто в ней кто-то лежал.
— Видно, здесь был твой приятель, — сказал я. — Вот тут прятался. Наверно, подстерегал каланов.
Мы тоже легли в траву и стали ждать.
Зверей не было видно. На верхушке скалы сидела компания кайр. Птицы вертели головами, вытягивали длинные шеи и, казалось, тоже кого-то высматривали.
— Одна капуста! — сказал я. — Вон по воде лист плывёт. И вон…
И вдруг я заметил, что этот второй лист плывёт как-то странно.
Он плыл против ветра!
Я поднёс бинокль к глазам и вздрогнул. Прямо на меня смотрели из воды два маленьких глаза.
— Калан! — зашипел я и толкнул Колю локтем. — Смотри — калан!
Зверёк плыл на спине, сложив передние лапы на груди, прижав задние к животу. У него была круглая собачья мордочка и белые торчащие усы.
Калан выплыл на середину между скалами, запрокинул голову и, не переворачиваясь на живот, нырнул. Скоро он всплыл, снова лёг на спину и зевнул.
— Погоди, а что это за колючки у него на груди появились? — спросил Коля.
Зверёк подплыл ближе к берегу, и мы разглядели: калан прижимал лапой к груди морского ежа.
Ведь надо же, достал со дна!
Зверь принялся за еду. Он аккуратно обмял лапами ежа — как дети лепят снежки — и начал есть. Кончив, бросил остатки в воду.
И тут со скалы вниз метнулась чёрно-белая стрела. Длинноклювая кайра на лету схватила объедки и с радостным криком унеслась прочь.
Начал моросить дождь.
Я посмотрел Коле через плечо. Он рисовал. На бумагу вперемешку ложились карандашные штрихи, чёрные песчинки, мелкие капли воды.
Мы укрылись плащами и продолжали смотреть. Скоро мы заметили второго калана. Он тоже плыл на спине, и живот его торчал вверх, как поплавок.
Калан остановился. Между скрещённых лап показалась маленькая остренькая мордочка.
— О, — сказал удивлённо Коля, — посмотри, да это же мать с каланёнком!
Каланёнку, видно, надоело лежать на животе у матери, он встал и, выгнув спину дугой, потянулся.
В это время в капустный затишек прорвалась шальная волна. Она качнула каланиху, и малыш, не сумев удержаться, полетел в воду.
Прижав подбородок к груди, каланиха смотрела, как барахтается сын. Потом она нырнула и долго оставалась под водой. Вытягивая шею, каланёнок беспокойно кружил на месте. Наконец мать вынырнула. В зубах её билась большая белая рыбина.
Подталкивая сына носом, каланиха поплыла к зарослям капусты. Здесь в одном месте листья образовали что-то вроде плота. Каланиха взобралась на этот зелёный плот, уложила рыбу и лапой помогла залезть сыну. Они принялись за добычу.
Позади нас затарахтел мотор — катер собирался уходить. Каланы, не доев, с перепугу скатились в воду. Со стороны океана на остров наползала дымная фиолетовая стена — надвигался туман.
Цепляясь носками ботинок за траву, мы побежали к берегу. Вдруг Коля остановился.
— Ты чего?
Кряхтя, он выворачивал из песка рыжий шишковатый камень.
— Зачем он тебе?
— Нужен!
Он вывернул камень и понёс его на руках, как ребёнка.
— Да брось ты его!
— Не брошу.
Мы вдвоём поволокли камень к воде.
Вернувшись в посёлок, мы отправили третью открытку.
ВЕРНУЛИСЬ ИЗ-ЗА ТУМАНА.
КАЛАНЫ ПЛАВАЮТ КВЕРХУ ПУЗОМ.
Открытка получилась немного непонятная, но мы так устали, что не захотели ее переписывать.
Мы прожили на острове десять дней, а корреспондент так и не вернулся. Куда он пропал, не знал теперь никто.
Стали собираться домой. На этот раз мы решили не плыть пароходом, а сразу лететь. Для этого надо было перебраться катером на соседний большой остров.
Утром в день отъезда Коля сказал:
— А вдруг меня с этим камнем не пустят в самолёт? Пойду поищу мешок.
Он сходил к рыбакам и вернулся с пустым мешком из-под соли.
— Торопись! — сказал я. — До отхода катера осталось всего полчаса.
Мы простились с девушкой, схватили чемоданы. Коля положил мешок на плечо, и мы побежали.
Мы прибежали на причал, но катера там не оказалось. Он не пришёл и через час, и через два… Нам надоело сидеть без дела. Коля стал рисовать женщину-рыбачку, а я, вытащив из чемодана фотоаппарат, стал снимать. Над причалом были натянуты электрические провода. Они очень красиво выделялись на фоне неба. Я навёл на них аппарат… и увидел, что провода ПРЫГАЮТ. Потом я почувствовал, что причал, такой крепкий и неподвижный, тоже ШЕВЕЛИТСЯ. Он трясся мелкой дрожью. А провода — те уже прыгали КАК СУМАСШЕДШИЕ.
— Что это? — спросил Коля. Страница в его альбоме была вся забрызгана чернилами. — Не землетрясение?
— Землетрясение! — закричали все вокруг. — Землетрясение!
— Ложись!
— Зачем?
Мы метались по причалу. Вместе с нами бегали пассажиры, которые ждали катер, рыбаки и даже один пограничник в зелёной фуражке.
Вдруг репродуктор, который висел на столбе, откашлялся и голосом черноволосой девушки произнёс:
«Внимание! Внимание! Говорит станция цунами. Ожидается приход волны. Всем жителям посёлка немедленно подняться на возвышенности. Кораблям покинуть бухту!»
Цунами!..
Из домов, из заводских цехов уже выбегали люди. Суда заводили моторы.
Цунами!..
Я схватил Колю за руку:
— Бежим!
Мы вскарабкались на сопку и огляделись. Всюду на склонах толпились люди.
Из бухты гуськом выходили суда. В океане они становились на якоря и ждали.
Ждали люди на сопках. Все ждали волну.
— Идёт! Идёт! — закричали около нас.
В океане появилась чёрная полоса. Она двигалась к острову. Вот на ней вырос белый гребень. Вот уже волна подошла к острову, вот поднялась горой и с размаху ударилась о камни. Белые брызги столбом взлетели вверх.