Рассказы, изданные на бумаге. Война. Книга 2
Шрифт:
Чекист посмотрел на пылающий центр городка и на затянутую дымом дорогу, идущую вдоль широкой реки. Он немного подумал и решил, что ни к чему им въезжать в узкие улицы, заваленные обломками зданий. Особист приказал молодому шофёру: – Не приближайся к пострадавшим районам, обойди их по восточной окраине и двигайся прямиком к Сталинграду.
Объехав разрушенный город, полуторка снова вышла к шоссе и помчалась на северо-запад. Населённые пункты стали встречаться значительно чаще. В крупных посёлках имелись железнодорожные станции. Через
Вернее сказать, вовсе не шли, а стояли на железных путях и представляли собою мишень для бомбардировщиков немцев. По словам седого майора, знавшего всё, что происходит в округе, составы перемещались со скоростью двадцати километров за сутки.
Причём, чем ближе они подходили к стенам Сталинград, тем хуже становилось их положение. Пехоту высаживали из поездов за пятьдесят километров от города и пешим ходом вели к району боёв. По прибытии войск в нужное место, не дав им отдохнуть после марша, сразу бросали в бой на врага.
Во многих местах железная дорога прекрасно простреливалась с правого берега Волги. Чтобы обеспечить доставку вооружений и боеприпасов, машинисты постоянно рисковали собственной жизнью. Пытаясь увеличить скорость и не дать фашистам хорошенько прицелиться, путейцы стали цеплять к паровозу от трёх до пяти вагонов. Так, хоть и с большими потерями, они иногда прорывались сквозь плотный огонь вражеских пушек.
Дорога шла рядом с насыпью. Сидевший в кузове Яков видел, что вдоль полотна лежит огромной множество сгоревших вагонов, танков, орудий и автомобилей. Полуторка проезжала мимо опустевших посёлков и станций, разрушенных до самых фундаментов. Всюду тянуло запахом гари и отвратительным смрадом разлагавшихся тел.
В небе постоянно висели немецкие разведчики «рамы». Время от времени, над головой проносились истребители фрицев, идущие парами. Они все летели достаточно низко. Зенитчик легко узнавал одномоторные «мессершмитты», «фокке-вульфы» и «хейнкели». Двухмоторные бомбардировщики шли эскадрильями и не опасались атак советских пилотов.
Узенький грейдер был плотно забит измученными людьми, идущими в двух направлениях. К Волге стремились военные части. Навстречу им двигались толпы оборванных беженцев, покидавших зону боёв. Часто встречались колонны сельскохозяйственной техники. Её уводили из тех районов, что были захвачены немцами.
Попадались истощённые подростки и женщины, которые гнали в безопасное место большие стада домашних животных. Бедные коровы и овцы изголодались в безводной степи. Они отощали в дороге и, проходя мимо людей, громко мычали и блеяли. Все словно жаловались на свою тяжёлую жизнь.
Скопление пехоты и военных машин представляло неплохую мишень для вражеских асов. Особенно всем досаждали немецкие «юнкерсы». Они выделялись хищным изломом на крыльях и неубирающимися шасси.
Заметив добычу, «лапотёжники» резко уходили в пике и включали сирену, ревущую так, что даже уши болели у всех на земле. С оглушительным воем, они летели почти вертикально, и приближались к шоссе, заполненному до отказа людьми.
Оказавшись над целью, они бросали одну тяжёлую бомбу, что тянула двести пятьдесят килограммов, или четыре весом в полцентнера. Освободившись от смертоносного груза, они мчались над трассой на небольшой высоте и палили из двух пулемётов.
Полуторка двигалась в плотном потоке, что шёл к Сталинграду. Несколько раз на колонну военных нападали самолёты фашистов. Услышав стрельбу над своей головой, шофёр тотчас тормозил, выскакивал из тесной кабины и бросался в ближайший кювет. Все остальные, не думая, бежали за ним.
Им невероятно везло. Каким-то неведомым чудом осколки и пули миновали машину, не задевая солдат с офицерами. После налёта все выбирались на грейдер, относили в сторонку убитых и раненных, и сбрасывали с пути разбитую технику. Затем, чистили форму от мелкой, въедливой пыли, садились по прежним местам и продолжали движение вперёд.
Иногда шоссе поднималась на небольшие пригорки. Яков смотрел на север и запад и видел едва различимые контуры города, стоявшего на другом берегу. Над всеми районами висели плотные серые тучи, а к ним поднимались большие султаны чёрного дыма.
На широкой поверхности Волги, виднелись надстройки речных кораблей, потопленных фрицами. Мелькали огромные пятна солярки и нефти, что вытекала из разбитых хранилищ и потопленных барж. Они очень медленно плыли вниз по течению и полыхали багровым, чадящим огнём.
Тридцатого августа, ближе к закату, машина, наконец, прибыла в конечный пункт назначения, в посёлок Верхняя Ахтуба. Чекист высадил четырёх офицеров у маленькой площади, возле которой темнели разрушенные одноэтажные здания. Он простился с попутчиками кивком головы и приказал молодому шофёру ехать по каким-то своим, «особистским» делам.
Военные осмотрелись вокруг и увидели вывеску районного отдела милиции. Не очень давно, в него попала «лёгкая» бомба. Мощный взрыв развалил четверть дома и превратил в кучу битого щебня.
Как это ни странно, но большая часть того здания осталась в сохранности. Теперь в ней ютились блюстители правопорядка. Крыльцо было сложено из обломков каменной кладки. Низ окна разобрали, а в возникшем проёме повесили дощатую дверь.
Майор поднялся по корявым ступеням и шагнул в тесную комнату. Там одиноко сидел милицейский сержант. Степан Сергеич представился пожилому дежурному и предъявил свои документы.
Околоточный взглянул на бумаги и не очень охотно ответил на вопросы военного. Было отчётливо видно, он очень устал, выдавать одну информацию по много раз в день.
Майор выслушал его пояснения, вернулся к парням и, подавив тяжкий вздох, сообщил: «Неделю назад фашисты прорвались к селенью Латошинка, что расположено севернее Сталинграда. Они перекрыли пути, ведущие к городу».
В ночь на двадцать четвёртое августа паром «Иосиф Сталин» причалил к той пристани. Речники закатили на палубу пару вагонов с ранеными красноармейцами, и перед самым рассветом, отвалили от противоположного берега.