Рассказы израильских писателей
Шрифт:
Но после смерти отца счастье повернулось к ним спиной и перешло к другой семье, с которой у них была вечная вражда. Эта семья состоит из одних обманщиков, коварных людей. Они явились сюда издалека и обосновались здесь прочно. Их огромное состояние нажито нечестным путем. И, как назло, власти назначили первым мухтаром одного из членов этой семьи.
Не только богатство и преуспеяние исчезли в семье, но и семья распалась, она лишилась своей короны. К отцу все относились с уважением, прислушивались к его слову. Он был для всех источником утешения, примирения и успокоения.
Теперь судьба возложила на него, самого младшего
Но вот и наступил суровый час испытания. Кажется, оценщик явится сегодня. Сегодня жители деревни встали раньше обычного. Они раньше обычного закончили свои дела и в ожидании оценщиков уселись в тени под стеною одного дома. Их глаза смотрели в ту сторону, откуда должен был явиться оценщик.
Помощник мухтара тоже готовился к встрече. Как же ему сделать так, чтобы и собственное достоинство не уронить, и честь деревни отстоять?
Он хорошо знал оценщика и презирал его. Это был один из богатых людей Газы, один из разбогатевших феллахов и торгашей, которому сопутствовала удача. Своей жестокостью и бессердечием по отношению к феллахам он привлек внимание властей и завоевал их доверие.
Его ненавидели так, как только можно ненавидеть бессердечного врага. Его все презирали, будучи уверены, что он за деньги продаст всех и вся. Но он хитер, слишком хитер, чтобы попасть впросак. Он умел завоевывать доверие тех, кому подчинялся.
Помощник мухтара готовился, словно к бою. Он оттачивал свои мысли, накапливал дерзость и силу духа, стремился придать своему лицу выражение непоколебимого достоинства. Он долго раздумывал над тем, что ему надеть для встречи с оценщиком. Вначале он надел праздничное платье, затем передумал и надел свою обыденную одежду и старую абу. Пусть эта свинья обидится за такой прием. Ведь нанести обиду оценщику хотела вся деревня.
И вот на дороге показались верховые на ослах. Они все ближе и ближе подъезжали к деревне. Это были оценщик и его писец. Оценщик был одет, как обычный городской торговец. Его лицо было начисто выбрито, как водится у верующих.
Писец был одет, как городской юноша: в ярком пиджаке, узких коротких брюках, в высокой, твердой феске, рубашке с галстуком, фиолетовых носках и коричневых блестящих ботинках.
Жители деревни встали, чтобы приветствовать прибывших. Но приветствия их были сдержанны. Помощник мухтара не сказал ни одного слова уважения, которыми он обычно встречал гостей. Все это заметили, и чувство растерянности охватило жителей деревни. Люди молчали и ждали, что же произойдет дальше.
Оценщик подмигнул писцу и, обращаясь к народу, сказал:
— Итак,
— Пошли! — ответил помощник мухтара твердым голосом. Двое юношей, перехватив его взгляд, схватили ослов и увели их во двор.
Народ всей массой хлынул к стогам.
Возглавили шествие помощник мухтара, оценщик и писец.
За ними шли наиболее почетные и уважаемые жители деревни. Все они были высокими, стройными, одетыми в высокие фески.
За ними шли старцы, в глазах которых светился ум, а на губах застыла ироническая улыбка.
За ними шли феллахи, одетые в зеленоватые или красноватые тюрбаны. Тут и хаджи и дервиши, чудотворцы и чревовещатели, глотатели мечей, священнослужители и погребальщики.
За ними следовали деревенские юноши из благородных семей, в шелковых, накинутых набекрень куфьях [36] с кисточками.
Далее шли ремесленники, рабочие, деревенские слуги, чья нагота была прикрыта грязными рубахами и грубыми мешками.
И казалось, будто народ торжественной, ликующей массой вышел на праздник и сейчас десятки овец будут заколоты.
36
Куфья — шелковый головной платок.
И казалось, будто это встречают жениха, который с подарками для невесты возвращается из города в деревню.
И казалось, будто все вышли встречать эту невесту, которая едет верхом на верблюде, с покрытым чадрою лицом.
И казалось также, что они шли на бой: старцы и юноши, сильные и слабые, со скрытым под платьем оружием. И дерзость, и хитрость, и лукавство, и меткое острое слово, и лесть, и возвышенная речь — все, все здесь будет по мере надобности.
А женщины выходили из своих домов на улицу, чтобы посмотреть на это шествие. С бьющимися сердцами следили они за идущими мужчинами и молча сопровождали их немым благословением.
Вся деревня, старцы и юноши, шли бок о бок, будто на бой, на священный бой за единственную родину — за хлеб.
Ш. Таль
Походный шелкопряд
Пер. с идиш А. Белов
— Если бы я не имел дела с этим поганым червячком и не знал бы о многолетней и ожесточенной войне, которая с ним ведется, я, друзья мои, не стоял бы сейчас перед вами и не рассказывал бы вам всей этой истории. И сейчас еще дрожь проходит по телу, когда я вспоминаю, сколько мы натерпелись из-за этого крохотного волосатого существа — да сотрется память о нем на веки вечные!
Произнося эту тираду, старый лесник Гилеад воздел руки к небу, как это делают иные священнослужители в молитвенном экстазе. Затем он вынул трубку, набил ее табаком и с удовольствием затянулся. Мы молча наблюдали за неторопливыми движениями старика, и наши ноздри щекотал горьковатый запах крепкого самосада.
Нас было полдюжины парней, все из окрестных селений. Мы собрались, чтобы обсудить некоторые актуальные проблемы лесоводства. Расположившись на пригорке вокруг старого лесника, мы смотрели на сосновый лесок, граничащий с безжизненной пустыней.