Рассказы о Чапаеве
Шрифт:
Стало тихо. Мужики переминались с ноги на ногу. Не глядели друг на друга.
— Поехали, что ли? — спросил Шпанин. — А то накосим травы, а тут эти кровопийцы нагрянут…
— Чего разговаривать, поехали! — Веснушчатый парень сплюнул и с презрительной усмешкой глянул на мужиков.
Кто-то вздохнул, кто-то почесал затылок, но к телегам пошли все.
— Давно уж в руках ружья не держал, — улыбнулся сдержанно старик, — с японской… — и крякнул.
— Лети к своим, — приказал Чапаев ординарцу. — Силантьеву передай, чтоб винтовки и патроны
Через полчаса отряд чапаевцев и крестьяне, вооружённые винтовками, ведя в поводу коней, лощиной незаметно приблизились к Грачёвке.
— План такой, — обратился Василий Иванович к крестьянам. — Вы все под начальством командира Силантьева подойдёте к дороге в посёлок. Из-за прикрытий начнёте стрельбу. Отвлечёте внимание противника, а мы в это время зайдём в тыл и… — Чапаев взмахнул рукой, — начнём рубить белоказаков!
Пригибаясь к земле, перебегая от стога соломы к риге, чапаевец Силантьев повёл отряд к дороге. Близ околицы, в тени полуразрушенной риги, цепочкой залегли в разросшемся коноплянике, высоком и пахучем.
— У всех заряжено? — тихо спросил Силантьев.
— У всех, — ответил Мосолик и тряхнул головой. — Берегись, казачня!
После первых же выстрелов белоказаки в посёлке забили тревогу. Видно было, как они перебегали от избы к избе, плашмя падали в траву, прятались за кучи навоза.
Первое время перестрелка шла вяло, неприятель не проявлял особой активности. Но вот из-за тополя, стоявшего вблизи крайней избы, дробно застучал пулемёт, и тут же к нему присоединился второй.
Пули пролетали над головами мужиков и, ударяясь в ригу, поднимали облака пыли.
— Гляди-ко, как пуляют! — обратился Мосолик к Силантьеву. — И патронов не жалеют.
— Огонь пулемётный усилили, — нехотя ответил тот, вглядываясь вперёд и думая: «Что же наших так долго нет?»
В это время показались белые. Они бежали из села размеренным шагом, с винтовками наперевес.
— Пропа-али! — завопил дурным голосом веснушчатый парень. Вскочив, он бросился назад, в сторону лощины.
За ним побежали ещё двое.
— Мужики! Мужики! — закричал вдруг Мосолик и, порывисто поднявшись с земли, кинулся навстречу белоказакам. — Вперёд, ребятушки!..
Пробежав несколько шагов, он вдруг остановился. И, широко взмахнув руками, повалился на землю.
Но тут случилось неожиданное. Белоказаки стали падать, будто скошенные искусным косцом. Пулемёты смолкли. От посёлка скакали чапаевцы и кричали «ура»…
— Очень благодарю за подмогу, ребята, — говорил Чапаев после боя, пожимая крестьянам руки.
Подъехала телега с Мосоликом. Обнажив головы, все молча столпились вокруг подводы.
Теперь Мосолик казался моложе и даже как будто длиннее. Плотно сжатые губы его застыли, а широко открытые, по-детски ясные глаза выражали удивление.
Василий Иванович откашлялся в кулак и тихо сказал:
— Человек он был… настоящий.
Веснушчатый парень упорно глядел себе под ноги, на запылённые лапти, и мял в руках фуражку.
…Домой мужики возвращались молча. Лошади шли шагом. Когда проезжали мимо лугов, Шпанин приказал остановиться. Взяв из телеги косу, он зашагал по траве. За ним пошло несколько человек.
В телегу набросали сочной, душистой травы и на неё, как на перину, положили Мосолика.
— Благодать травка! — сказал старик и поднёс к увлажнившимся глазам несколько травинок.
— Трава — загляденье, — подтвердил Шпанин и оглянулся на отрадно зелёное, упруго плещущее море лугов. — Мосоликовы луга.
…Было это давно, летом тысяча девятьсот восемнадцатого года, во время подавления белоказачьего мятежа в Поволжье, но луга эти с тех пор так и называются Мосоликовыми.
ДЁМИН
За окном размашисто хлестал дождь.
Чапаев поднял руку и потёр лоб, словно пытался разгладить глубокие морщины, протянувшиеся от одного виска к другому. Остановился у стола и сердито прокричал:
— Петька!
Неслышно приоткрылась дверь, и он увидел беловолосую голову ординарца.
— К Дёмину послал?
— Послал.
— Ещё пошли. Чтоб живо!
Дверь захлопнулась. Чапаев снова принялся вышагивать по комнате.
С подоконника на пол часто закапала вода и змейкой поползла под стул. Василий Иванович распахнул окно, и его обдало крупными холодными брызгами.
Дождь шуршал по вишеннику, обивая свежие, будто только что развернувшиеся листья. Пузырясь, по земле бежали вперегонки ручьи, натыкались на почерневшие стволы деревьев и, свернув в сторону, пропадали в высокой траве.
По ветке шиповника, разросшегося под окном, полз чёрный, с зелёным отливом жук. Когда шиповник трепал ветер, жук замирал, плотнее прижимаясь к мокрой ветке. Но вот ветер стихал, и он торопливо бежал вверх.
— Жить хочется! — усмехнулся Василий Иванович. Высунувшись в окно, бережно снял жука с ветки и пересадил его на подоконник.
Растворилась дверь, створки захлопнулись, звякнуло и упало на завалинку расколовшееся стекло.
Задевая за косяк, в комнату вошёл чёрный, как цыган, Дёмин.
— П-пришёл! — запинаясь, сказал он мрачно.
Кумачовое лицо с лиловыми подтёками под опухшими, слезящимися глазами. Руки тряслись, не находя себе места.
Медленно, чеканя шаг, Василий Иванович двинулся на командира эскадрона. Подошёл вплотную. В лицо Чапаева пахнуло винным перегаром.
— Ты… ты это с чего? Да как ты смел? — Чапаев птицей полетел по комнате. — Ему поручение ответственное, а он… Застрелю!