Рассказы по циклам и не очень
Шрифт:
Валерий вскинул руку, жестом умоляя не продолжать.
– Достаточно, избавьте меня от новомодных теорий. Лучше уж по старинке. Итак, наше происхождение – он откинулся на табурете, словно находился в глубоком кресле и, глядя в окно, принялся рассказывать.
– Каждый вампир, живущий в этом городе, может четко проследить свою родословную. Все мы принадлежим к семьям, ведущим свое начало от того или иного Повелителя Ночи. Мастер, обращая очередного кандидата, перестраивает его энергетику и психику по своему образцу, и чем ближе изначально моральные установки будущего птенца и его господина, тем выше вероятность успешного перерождения. В каком-то смысле, все мы копии своих прародителей, ибо наша личность и наши способности есть отражение их личности и способностей. Повелительница Медея создала Школу Голоса и любит искусство – и как следствие мы, несущие в себе ее кровь, с легкостью зачаровываем пением и любим театр, танцы, покровительствуем художникам и поэтам… Точно так же потомки Сааримата изначально предрасположены к изучению стихии огня, а семья Узани с легкостью ввязывается в сомнительные авантюры.
Повелителями Ночи, основателями новых семей, кланов, родов, становятся двумя путями. Первый общеизвестен – надо сбросить изначальные настройки. То есть путем долгих и сложных упражнений, можно сказать, аскезы, полностью перестроить собственную энергетику. Способны на это немногие. Только неординарная личность, обладающая железной волей, может досконально изучить свое тело, сознание и магию, чтобы на их основе создать нечто новое. Что-то, что в большей степени отражает ее суть. И когда птенец воина становится философом, а первым заклинанием потомка мастера воды становится чтение чужих мыслей – вот тогда и говорят о появлении еще одного Повелителя.
Но есть и другой способ, менее известный. Иногда Повелителями не становятся, а рождаются сразу. Восстают.
Последний случай появления восставшего зарегистрирован около двухсот лет назад. Думаю, мертвые возвращаются к не-жизни чаще, однако психика большинства не выдерживает путешествия из царства Морвана и на свет появляется упырь. О таких случаях, сами понимаете, стараются не упоминать. Если же восставший не проявляет признаков безумия и вполне способен соображать, то… То мы устраиваем праздник!
– Зачем же так неожиданно-то – тихо попенял профессор. – Юноши и без того шокированы.
– Я всего лишь сказал правду.
– Подождите – собрался с мыслями Гавил. – То есть вы считаете меня этим самым восставшим?
– Абсолютно – кивнул Валерий. – Безусловно, Совет проведет полную проверку, но вы демонстрируете все признаки самостоятельного восстания. Поверьте, на обращенного, на чьего-то птенца вы совершенно не похожи.
– Что со мной теперь будет?
Старый вампир призадумался.
– Для начала о вас следует сообщить мастеру города. Он, скорее всего, прикажет перевезти вас к нему… Нет, и не возражайте! Восставшие слишком ценны, чтобы оставлять их без охраны, тем более, что жрецы-охотники опять активизировались. Затем вас переправят в Талею, где после ритуала проверки вы займете положенное по статусу место. Естественно, ваш брат сможет вас навещать или переехать вместе с вами.
– Разлучать вас никто не станет – добавил Роша. – Не волнуйтесь.
Сирослав стоял возле трапа частного самолета, думая, как быстро меняется жизнь. Еще вчера его брат был напуганным отщепенцем, не представляющим дальнейшей судьбы, а сейчас он в компании телохранителей и личного слуги улетает на встречу с новой семьей. Слишком крутые перемены.
– Может, все-таки мне с тобой?
– Нет – в который раз отказался старший. – Сначала освоюсь, разберусь, что к чему. Там видно будет.
Помолчали, домысливая несказанное. Действительно, как-то оно еще обернется. Валерий вроде бы не лгал, относятся к Гавилу с уважением, можно сказать, с почтением, но… Выражение «правда вампира» не на пустом месте взялось.
– Милорд, пора отправляться.
– Я сейчас – кивнул Гавил. Обернулся к брату. – Все, давай. Напишу при первой возможности.
Спустя пять минут серебристая стальная птица взлетела, унося единственного родственника Сирослава. Юноша вздохнул. Никак повлиять на ситуацию он не мог. Брат улетел, и теперь ничем помочь ему нельзя. Он должен справляться сам.
Молодой смертный развернулся и пошел прочь с аэродрома.
Жрица
Она любила этот зал и не понимала, почему остальные уборщицы всеми силами стараются в нем не появляться. Говорят, будто бы статуя Госпожи их пугает, будто бы их обжигает исходящим от нее ледяным холодом. Глупые сказки. Нет, она и сама видела, как затихают и ежатся приводимые примерно раз в неделю туристы, как натужно они улыбаются и выдавливают смешки, делая вид, что совсем не волнуются… Ей с Госпожой всегда было хорошо. Тихо. Спокойно. Умиротворенно. Она приходила со своими ведрами и тряпками, сначала мыла пол, протирала окна и подоконники, смахивала пыль с немногочисленных подсвечников. Рассказывала о своих немудреных делах.
Здесь вообще хорошо думалось. Госпоже можно было рассказать о прошедшем дне, пожаловавшись на тупого краснорожего начальника или на маленькую зарплату, вслух помечтать о виденной недавно юбке или поплакаться, возмущаясь равнодушием красавчика Тараки из отдела доставки. Статуя никак не реагировала на слова сироты, чудом устроившейся на работу в музее, но девушка могла бы поклясться – она все слышит. И помогает. Подсказывает. Сами собой в голове всплывали мысли, что начальник и вправду дурак, но скоро его уволят и зарплату повысят; что юбок много, и купит она такую же или еще лучше со следующей зарплаты; а Тараки хоть и красавчик, но иметь человека с гнилым нутром рядом не стоит. После разговоров всегда становилось легче, и даже уходить не хотелось.
Иногда она задерживалась до полуночи под предлогом того, что статую надо протереть от налетевшей грязи, и слушала рассказы экскурсоводов. Больше всего ей нравились короткие лекции мэтра Роша. Профессор никогда не прогонял ее, смущенно жмущуюся в уголке зала, только улыбался и каждый раз описывал историю единственного экспоната - статуи – немного по-разному.
– …созданное знаменитым Сеисаном Солдовцем, это единственное изображение Темной Матери, высеченное с согласия Госпожи. Она лично, пусть и недолго, позировала скульптору. Согласно легенде, после того, как статуя была готова, Сеисан понял, что ничего совершеннее создать уже не сможет, и принес себя в жертву, заколовшись кинжалом перед своим творением. Госпожа приняла жертву, и с тех пор статуя является одним из ее воплощений-аватар, хотя сама она, конечно же, редко покидает Замок Совета. Обратите внимание на этот зал! Он полностью соответствует убранству храма Тьмы, в котором статуя простояла около трех тысяч лет. Специально обученные жрицы каждый день танцевали перед ней ритуальные танцы, омывали ноги теплым молоком и умащивали губы собственной кровью. Однако, как мы помним из истории, храм был разрушен, и в течении более чем двух тысяч лет гениальное произведение искусства провело в безвестности. До тех пор, пока восемнадцать лет назад мастер нашего города не передал одно из вместилищ духа своей Госпожи в дар музею. Мы, к сожалению, не знаем, какими соображениями он руководствовался…
Изваявший Темную Мать скульптор действительно был гениален. Сидевшая на непропорционально большом троне девочка-подросток временами действительно казалась живой, просто замершей, задумавшейся. Простое платье, капюшон, прикрывающий верхнюю половину лица, босые ноги, самыми кончиками пальцев касающиеся подножия, букет нарциссов на коленях, тонкие руки… Никакой символики, подходящей королеве не-мертвых. И тем не менее, иногда люди, входившие в зал, опускались на колени, шепча внезапно помертвевшими губами затверженные в детстве молитвы.