Рассказы (сборник)

Вельк Эм

— Это она сама его сфотографировала. Я нашел фотографию после ее отъезда и спрятал, чтобы при случае вернуть. Потом, когда она стала ее искать, я оставил ее у себя. Переверните-ка ее.

На оборотной стороне детским почерком было написано: «Мой степной волк!»

Дядя Герман понурил голову. Ее звали Дитлинда, и она любила степного волка, вот откуда появилось такое имя у мальчика — Вольф — от волка, Дитер — от Дитлинды.

— В сущности, все происшедшее не более чем пошленький романс, — продолжал барон, — но все-таки я положил его на музыку. Использовав упомянутые русские народные песни. Хотите послушать?

И он сыграл вещь, в которой

обладавший феноменальной немузыкальностью дядя Герман уловил только простую песенку, правда, глубоко его тронувшую. Они распили еще бутылочку бургундского, и дядя Герман простился с бароном в уверенности, что тот отличный парень. Поэтому он пообещал ему со своей стороны быть предельно скромным. Он счел также совершенно необходимым нанести визит вежливости старой ведьме, угрожавшей ему догами, и испросить у нее прощения, однако барон настоятельно отсоветовал ему.

В Магдебурге дядя Герман поведал эту историю господину члену участкового суда и его жене, и они, взвесив все за и против, решили сообщить ее Вольфу Дитеру, надеясь, что открытие пролетарского отца излечит того от аристократического бешенства.

VII

Они не были психологами, ни супруги Бэр, ни дядя Герман, да и тот, с кем они имели дело, был слишком необычен. Вольф Дитер, внимая обстоятельному и несколько смягченному повествованию дяди Германа, все больше впадал в волнение и слушал не очень вдумчиво; он начал расцвечивать свое происхождение фантастическими романтическими событиями и в тот момент, когда рассказчик поверил ему последнюю тайну и сообщил о симпатичном военнопленном и его народных песнях, он вообразил себя сыном русского великого князя.

Тут дядя Герман в гневе ударил наотмашь.

— Да он был бурлаком, дурак ты этакий, или пастухом из… вот именно, из Монголии.

Дядя чувствовал, что это не совсем правда, ну ладно, главное — хорошо примериться и попасть в цель.

Сначала, казалось, Вольф Дитер пошатнулся. Потом засмеялся громко и радостно:

— Вам, мещанским обывателям, этого хотелось бы! Вы отлично придумали! Но вы забыли о голосе крови. Говорите что хотите! Я знаю, чувствую: мой отец, как и мать, был аристократом! Причем очень знатным!

С упрямым ликованием взирал он на обывателя, от удивления потерявшего дар речи.

И с еще большим удивлением дядя Герман вдруг заметил, что гордое молодое лицо, эти теплые карие глаза, красивый тонкий нос, светлая пышная шевелюра, эти чуть выдающиеся скулы и пухлые губы так похожи на мужчину с фотографии, как только может быть похож сын на отца. Лицо его постепенно потемнело, выдавая глубокую печаль, а губы жалобно скривились:

— Во всяком случае отец моего отца был аристократ, владевший огромным поместьем, а большевики во время революции уничтожили и его и всю его собственность. Бедный отец! Когда Германия начнет управлять миром… — Он замолчал, но глаза его грозно засверкали.

Дядя Герман покачал головой, глядя на разгневанного пасынка степей.

— Тебе прямо хоть кол на голове теши. Я видел фотографию твоего отца, он произошел от монголоида. Ты знаешь, что такое монголоид? Это помесь белого с… — Но дядя Герман уже не помнил точно с кем.

Однако Вольфа Дитера было невозможно сбить с его позиций. Он гордо указал на себя:

— Похож я на него?

Дядя Герман понял, что не добьется толку, но попытался нанести еще один удар:

— Именно лицом, дружище!

И тут дядюшка пожалел о своей бесцеремонности, о том,

что ради достижения цели отступил от истины; он встал, покачал головой и сказал, скорее себе самому:

— Если бы я был писателем, я бы об этом написал! Только если такое прочтут нацисты, меня упекут в концлагерь за издевательство над родовитыми хранителями германской крови.

Поскольку Вольф Дитер Бэр, который с тех пор прибавлял к своей фамилии «называемый Вальдхаузен», теперь уже никак не мог представить доказательств об арийском происхождении отца, он был освобожден не только от службы в СС, но даже и от службы в СА [28] . Партия тоже отклонила его кандидатуру, так что у него в разговоре с несколькими антинацистски настроенными элементами в деревне даже срывались неодобрительные замечания типа: «Эта братия, которая не может проследить своего происхождения по отцовской линии хотя бы до восемнадцатого века» или: «У других вон ни кожи, ни рожи». (Об этих антифашистских речах вспомнят жители Фюрстенхагена в последующие годы; тогда они приобретут цену.)

28

Нацистские штурмовые отряды.

Известное удовлетворение несчастный изгой получил, когда его по достижении совершеннолетия спросили, поскольку он приемный ребенок, какую он впредь хочет носить фамилию: своего приемного отца, Бэра, или настоящей матери, Вальдхаузен. Естественно, Вольф Дитер избрал фамилию Вальдхаузен и, конечно, пожелал именоваться барон фон Вальдхаузен, и он был вне себя в равной степени и от ярости, и от печали, когда в суде ему разъяснили, что это невозможно: незамужняя мать-дворянка может передать своему ребенку только фамилию, но не дворянское звание.

— Тогда я отказываюсь от титула барона, — заявил Вольф Дитер после короткого размышления. Нет, частица «фон» от матери-аристократки тоже не может перейти к внебрачному ребенку.

— Это несправедливость, совершаемая государством по отношению к беззащитным детям, — взорвался Вольф Дитер. — Вы вон кричите и пишете о защите незамужних немецких матерей, о том, что их дети имеют в новом государстве равные права с законнорожденными, а на самом деле обманываете матерей и детей!

Служащий участкового суда решительно призвал беззащитного ребенка к порядку, и делать это пришлось не один раз, пока Вольф Дитер не понял, что и с обычным дворянством ничего не выйдет. В знак протеста против установлений третьего рейха Вольф Дитер хотел уж было в гневе вернуться опять к простой фамилии Бэр, но тут сообразил, что изменение фамилии по крайней мере освободит его от подозрений в расовой неполноценности, и он принял фамилию Вальдхаузен без аристократических приставок.

Однако в собственных глазах и в глазах крестьян он остался господином фон Вальдхаузеном, и не одни только молоденькие девушки и женщины Фюрстенхагена поверили, что он лишь жертва этих чиновных индюков и выскочек нацистской партии, преследовавших его, настоящего немецкого дворянина, из зависти. Возможно он тогда угодил бы в конце концов в гестапо, во всяком случае районный руководитель после многочисленных предупреждений своего шефа, господина землевладельца Крюгера, сделал уже замечание в таком духе, но тут Вольфа Дитера забрали в армию. Вольф Дитер стал солдатом. Обычным солдатом, пехотинцем; в этом печальном государстве не было даже одногодичников-добровольцев.