Рассказы. Часть 1
Шрифт:
Стоит ли попытаться придержать двери? Слишком поздно. Они разъезжались в стороны, пока не раскрылись полностью и перед ней не оказался подвал.
Перед ней простиралась тьма, до которой уже не мог добраться ее крошечный огонек. Такое чувство, что Элайн находится у громадных врат, за которыми на сотни ярдов простирается тьма, словно это шахта или канализационная труба. Вонь сгнивших продуктов была просто невыносима, одутловатые сгустки тьмы вызывали тревогу. Но когда послышалось какое-то движение и по направлению к ней метнулся неясный силуэт, это оказалась всего лишь крупная крыса.
Крыса сама по себе — не очень здорово, но не стоит отвлекаться
Белесый поток состоял из карабкающихся друг на друга тучных тел, тянущихся к пойманной крысе. Толстые ручищи тащили крысу к себе, от тестообразной плоти существ отрывались куски, но их это вовсе не беспокоило. На опухших лицах зияли громадные беззубые рты с ввалившимися старческими губами, издающие жадные, громкие сосущие звуки. Три раздутые головы свалились прямо на крысу, и Элайн услышала визг грызуна, смешавшийся с отвратительными звуками всасывания.
Напирающие сзади, выбирающиеся из тьмы твари обернулись к Элайн. На безносых лицах расширялись и сужались большие влажные ноздри. Видели ли они огонек сгустками глаз? Или учуяли ужас Элайн? Наверное, здесь у них была лишь мягкая сгнившая пища, но они быстро учились распознавать новую еду. Их единственным мотивом был голод. Беспощадный и всепоглощающий.
Толкаясь, они двинулись к лифту. Тут же все звуки стихли, и наступившая тишина оказалась гораздо страшнее. Элайн пыталась вжаться в стену, давила на кнопки лифта — все напрасно. Двери не шевелились. Сейчас одутловатые тестообразные тела смрадной массой ввалятся в лифт, загасят маленький огонек, удушая и пожирая ее во тьме… Тот, что сидел сверху лифта, скользнул вниз и присоединился к остальным.
Возможно, движения сползшего с крыши тестообразного толстяка облегчили лифт или же контакты встали на место, но внезапно двери закрылись. Раздутые ручищи барабанили по дверям, мягкие пальцы, словно личинки, пытались протиснуться между ними, но лифт уже скользил вверх. Боже, неужели он пойдет прямо на шестой?! Но Элайн нащупала кнопку первого этажа, хотя та прыгала в отблесках огонька и ускользала от ее дрожащего пальца, и лифт замедлил движение. Скорее через двери лифта выскочить из стеклянных дверей здания — на улицу, где фонарь солнцем сверкает над головой.
Двери лифта раскрылись, и перед Элайн качнулась тестообразная рожа с выпученными белыми слепыми глазами и огромным, с кулак, алчно разинутым ртом. Через секунду, показавшуюся ей страшным сном, она поняла, что тестообразный угодил между лифтом и шахтой и раздавлен, потому что, когда двери раскрылись, лицо его начало распадаться на части. Пронзительно закричав, Элайн подтолкнула двери, и они наконец распахнулись, разрывая одутловатое тело пополам. Перепрыгивая через него, Элайн услышала, как останки свалились в основание шахты, встреченные тихим и алчным натиском бледных тел, но она уже наугад мчалась прямо под потоки дождя, к мокрым лабиринтам темных улиц, к сидящему у камина отцу, требовательно ожидающему ее отчета о прошедшем дне.
Перевод: М. Савина-Баблоян
Выводок
День выдался почти невыносимый. Он уже шел домой, но привычная маска все еще давила на него, словно ржавые доспехи. Поднимаясь по лестнице, он разорвал конверты: блестящий буклет от фирмы, производящей бинокли, пакет скромнее — от Общества защиты дикой природы. Он раздраженно швырнул бумаги на кровать и присел у окна, чтобы расслабиться.
Пришла осень, дни становились все короче. Процессия автомобилей, напоминающая похороны, двигалась вдоль Принс-авеню под сенью золотой листвы, толпы людей спешили домой. Безостановочное движение безликих масс, казавшихся меньше ростом с высоты третьего этажа, нагоняло на него тоску. Люди с такими же лицами, как у этих смутных, расплывчатых видений, — самовлюбленные, поглощенные собой, уверенные, что они ни в чем не виноваты, — приводили к нему в клинику своих питомцев.
Но куда же запропастились все местные жители? Он наблюдал за ними с удовольствием, это занятие увлекало его. Где мужчина, бегавший по улице, гоняясь за клочками мусора, словно за мухами, и запихивавший их в свой рюкзак? Или другой человек — он шагал по тротуару со свирепым видом, пригнув голову, хотя никакого встречного ветра не было, и кричал что-то, ни к кому не обращаясь? А Радужный Человек, выходивший в самые жаркие дни в нескольких ярких разноцветных свитерах, надетых друг на друга? Блэкбанд уже несколько недель не видел ни одного из них.
Толпа редела; по проезжей части ползли последние машины. Зажглись фонари, окрашивая листья в серебристый и неестественно золотой цвета. Часто с появлением этого освещения — ах, вот и она, она возникла из боковой улочки, словно по сигналу — приходила и Леди Лампы.
Она передвигалась старческой походкой. Увядшее лицо напоминало лежалое яблоко; голова была закутана в изорванный шарф. Просторное пальто, доходящее до щиколоток, покрытое пятнами неопределенного цвета, развевалось на ходу. Дойдя до пятачка на середине улицы, она остановилась под фонарем.
Хотя рядом находился пешеходный переход, люди сознательно пересекали дорогу в других местах. «Как всегда», — подумал Блэкбанд с горечью. Точно так же они игнорировали стаи бродячих собак, ничто их не касалось, прохожие не замечали животных или надеялись, что кто-нибудь усыпит их. Возможно, они считали, что бездомных людей тоже следует усыпить, возможно, кто-то уже усыпил Радужного Человека и остальных!
Женщина расхаживала, не останавливаясь ни на секунду. Она кружила под лампой, словно расплывчатый круг света на асфальте был сценой. Ее тень напоминала филигранную часовую стрелку.
Разумеется, она слишком стара для проститутки. Может быть, она когда-то работала на панели, а теперь нуждалась в этой прогулке, воскрешающей прошлое? С помощью бинокля он смог подробно разглядеть ее лицо: застывшее, как у лунатика, углубленное в себя, как у нерожденного младенца. Ее голова, искаженная линзами бинокля, раскачивалась вверх-вниз. Она скрылась из поля зрения.
Три месяца назад, когда он поселился в этой квартире, женщин было две. Однажды вечером он увидел, как они ходят вокруг фонарей. Вторая женщина передвигалась медленно, словно во сне. Наконец Леди Лампы отвела свою спутницу домой; они шли, едва переставляя ноги, словно изможденные недосыпанием. Несколько дней у него не выходили из головы эти старухи в длинных выцветших пальто, вышагивавшие вокруг фонарных столбов на пустынной улице, словно боящиеся идти домой сквозь сгущающийся мрак.