Рассказы. Миры Роберта Хайнлайна. Том 24
Шрифт:
— Они все с ума посходили.
— Нет, Мид. Один такой тип — сумасшедший. А когда их превеликое множество это марш леммингов к смерти. И даже не пытайтесь со мной спорить — я нанес все эти данные на график. Когда у нас в прошлый раз возникла схожая ситуация, ее назвали «Эрой Замечательной Чепухи». Но сейчас все гораздо хуже. — Он засунул руку в нижний ящик и достал большой лист бумаги. Амплитуда уже почти в два раза больше, чем тогда, а мы еще не достигли максимума. Что будет, когда мы его достигнем, мне, честно говоря, даже не хочется думать. Три различных кривые одновременно достигнут наибольшего значения.
Она посмотрела на графики.
— Вы хотите сказать, что тот паренек, с его бреднями про поворот оси, находится на одной из этих кривых?
— Он ее увеличивает. Здесь же отражены любители сидеть с поднятыми флажками, глотатели золотых рыбок, участники танцевальных марафонов, а также тот тип, который закатил земляной орех на вершину пика Пайке, толкая его носом. Вы находитесь на гребне новой волны — во всяком случае, будете находиться после того, как я вас помещу туда.
Она скорчила гримасу.
— Мне это не нравится.
— И мне тоже. Но это очевидно, как банковский чек. В этом году человечество перестало стричь волосы и, сидя на солнышке, ухмыляется с засунутым в рот пальцем и бессмысленно лопочет: «Бу-бу-бу».
Она вздрогнула.
— Как вы считаете, не выпить ли еще стаканчик на дорожку? Мне уже пора.
— У меня есть идея получше. Вы ответили на мои вопросы, и теперь я должен угостить вас обедом. Выбирайте ресторан, а уж там мы сможем выпить еще по коктейлю.
Она покусала губы:
— Вы никому ничего не должны. И мне сейчас не хочется показываться на людях. Я могу… я могу…
— Нет, этого не может быть, — резко возразил Брин. — Молния не ударяет дважды в одно и то же дерево.
— Вы уверены? Но, все равно, мне совсем не хочется оказаться в толпе. — Она посмотрела в сторону кухонной двери. — У вас там есть какая-нибудь еда? Я могу сготовить.
— Х-мм, ну кое-что там должно быть. Кажется, в морозилке есть мясо. И еще я купил свежую булку. Иногда, когда не хочется выходить из дома, я делаю себе гамбургеры.
Она направилась в кухню.
— Трезвая или пьяная, полностью одетая или… голая, я умею готовить. Вы увидите.
И он действительно увидел. Роскошные, сочные, горячие бутерброды с мясом, залитым острым, удивительно пахучим соусом, украшенные золотистыми кружочками жареного лука; салат, сделанный из остатков овощей, которые она сумела отыскать в его холодильнике; жареная румяная картошка. Они ели все это, сидя на маленьком балкончике, и запивали, холодным пивом.
Он вздохнул и вытер салфеткой рот.
— Да, Мид, ты умеешь готовить.
— Когда-нибудь я приду к тебе, захватив с собой необходимые продукты тогда-то ты и узнаешь, что значит настоящая готовка.
— Тебе больше ничего не нужно доказывать. Тем не менее, я согласен. Однако в третий раз повторяю: ты мне ничто не должна.
— Не должна? Да если бы не ты, сегодняшний вечер я бы провела за решеткой.
Брин покачал головой.
— Полиция получила указание любой ценой не привлекать к подобным происшествиям внимания — считается, что тогда их рост постепенно прекратится. Ты же сама видела. К тому же, моя дорогая, тогда ты не была дли меня личностью. Я даже не видел твоего лица; я…
— Зато ты видел много чего другого.
— Честно говоря, я даже не смотрел. Ты была просто — статистика.
Она покрутила в руках нож и медленно проговорила:
— Я не уверена, но мне кажется, что меня только что оскорбили. За все мои двадцать пять лет, в течение которых я успешно сражалась с мужчинами, меня называли разными именами — но «статистикой» никогда — поэтому мне просто совершенно необходимо взять твою логарифмическую линейку и избить тебя до смерти.
— Моя дорогая юная леди…
— Я не леди — это уж точно. И никакая я не «статистика»!
— Что ж, дорогая Мид, тогда я должен тебя предупредить, прежде чем ты решишься на что-нибудь слишком рискованное, что в колледже я был капитаном команды борцов и выступал в среднем весе.
Она улыбнулась, и у нее на щеках снова появились очаровательные ямочки.
— Ну, вот такой разговор мне больше по душе. А я уже начала побаиваться, что тебя собрали на фабрике счетных машин. Потти, [6] ты ужасно милый.
6
Роt (англ.) — горшок.
— Если это уменьшительное от моего имени, то мне оно нравится. Но если это намек на мою талию, то я просто возмущен.
Она наклонилась к нему и похлопала его по животу.
— Мне нравится твоя талия — со стройными и голодными мужчинами трудно иметь дело. Если бы я регулярно готовила для тебя, то твоя талия округлилась бы еще сильнее.
— Это можно считать предложением?
— Пока не будем об этом — послушай, Потти, ты действительно считаешь, что вся страна сходит с катушек?
Он моментально протрезвел.
— Все обстоит значительно хуже.
— То есть?
— Пойдем со мной, я тебе покажу. — Они собрали тарелки и сложили их в раковину. Все это время Брин, не смолкая, говорил.
— Когда я был еще совсем ребенком, цифры завораживали меня. Цифры замечательная вещь, и они складываются в такие разнообразные конфигурации! Конечно же, я избрал своей специальностью математику. Потом я начал работать для одной страховой компании. Это было ужасно забавно — никто не может предсказать, когда данный человек может умереть, но, несомненно, определенный процент людей из определенной возрастной группы умрет к определенному сроку. Кривые графиков были такими изящными — и они всегда приводили меня к правильным выводам. Всегда. И не надо знать почему, но можно с удивительной точностью предсказать, когда и что произойдет. Выкладки были верными, кривые никогда, не обманывали.