Рассказы. Миры Роберта Хайнлайна. Том 24
Шрифт:
— Хватит — Она взглянула на экран. — Мистер Блэксли, мой муж, видимо, утратил интерес к экзотике. Аннулируйте заказ на Пегаса.
— Марта!
— Что посеешь, Бронси. Я оплачиваю твои прихоти, но будь я проклята, если буду оплачивать твои истерики. Заказ аннулирован, мистер Блэксли. Частностями займется мистер Хаскелл.
Блэксли пожал плечами.
— Вам, естественно, придется оплатить свой каприз. Пени…
— Я сказала, частностями займется мистер Хаскелл. И еще одно, господин управляющий Блэксли. Вы выполнили мое распоряжение?
— О чем вы?
— Вы знаете о чем. Бедняги еще живы и содержатся сносно?
— Вас это не касается!
Собственно, он отсрочил ликвидацию — директора не хотели рисковать, не выяснив прежде, что затеет Фонд Бригса. Однако доставлять ей такое удовольствие Блэксли не собирался.
Она смотрела на него, как на подложный чек.
— Ах, не касается? Так заруби себе на носу, прыщ бессердечный, что я считаю тебя лично ответственным. Если хоть один умрет по любой причине, я из твоей шкуры ковер сделаю! — Она отключила телефон и встала перед мужем. Бронси…
— Разговаривать бесполезно, — перебил он ледяным голосом, который обычно пускал в ход, чтобы поставить ее на место. — Я буду у себя в клубе. До свидания!
— Именно это я и собиралась предложить.
— Что?
— Я распоряжусь, чтобы туда отослали твою одежду. Еще что-нибудь твое тут есть? Он уставился на нее.
— Не говори глупостей, Марта!
— Я глупостей не говорю. — Она смерила его взглядом. — До чего же ты красив, Бронси! Но я сделала глупость, когда вообразила, что могу с помощью чековой книжки купить себе красавца. Наверное, они достаются девушкам даром… или вовсе не достаются. Спасибо за урок! — Она вышла из комнаты, хлопнув дверью, и заперлась у себя.
Пять минут спустя, приведя в порядок макияж и подышав «Кайфом» для успокоения нервов, она позвонила в бильярдную Клуба Трех Планет. Мак-Кой появился на экране с кием в руке.
— А, это ты, кисонька. Ну, выкладывай побыстрее. А то мой удар.
— Я о деле.
— Ладно, валяй!
Она коротко изложила факты.
— Я сожалею, что аннулировала заказ на крылатую лошадь, мистер Мак-Кой. Надеюсь, вашу задачу это не осложнит. Боюсь, я вышла из себя.
— Отлично! Выйди еще разок!
— А?
— Ты на правильном пути, детка. Позвони Блэксли еще раз. Наори на него. Скажи, чтобы он держал своих подручных подальше от тебя, не то ты из них вешалки для шляп понаделаешь. Подначь его забрать у тебя Джерри.
— Я не понимаю…
— И не надо, девочка. Запомни одно: бой быков не состоится, если быка хорошенько не разозлить. Распорядись, чтобы Вейнберг заручился временным запретом любых попыток «Работников» забрать Джерри назад. И пусть мне звякнет твой рекламный босс. А потом собери репортеров и скажи им все, что думаешь о Блэксли, да покрепче. Скажи им, что положишь конец этим массовым убийствам, даже если на это уйдет твой последний доллар.
— Ну-у… хорошо. А вы не заедете ко мне перед тем, как они соберутся?
— Не получится. Меня ждет игра. Может, завтра. И не мучайся из-за дурацкой клячи с крыльями. Аннулировала заказ, и аннулировала. Я с самого начала решил, что твой благоверный — последний дурак, а ты на этом сэкономила кругленькую сумму. Она тебе понадобится, когда я пришлю свой счет!
Яркие светящиеся буквы ползли по стенам «Таймс билдинг»:
«САМАЯ БОГАТАЯ ЖЕНЩИНА В МИРЕ ВСТУПАЕТ В БОРЬБУ ЗА ОБЕЗЬЯНОЛЮДЕЙ».
А выше на гигантском видеоэкране маячило изображение Джерри в нелепом костюме вождя шотландского клана. Маленькая армия полицейских окружала городской дом миссис ван Фогель, а она сообщала всем, кто хотел послушать, включая несколько газетных агентов, что будет собственноручно защищать Джерри до последнего вздоха.
Отдел по связи с общественностью корпорации «Работники» отрицал намерение захватить Джерри. Отрицание пропало втуне.
Тем временем в самом большом судебном зале в городе устанавливались дополнительные видео- и аудиосистемы, ибо некий Джерри (не имеющий фамилия), назвавшийся законным постоянным жителем Соединенных Штатов, обратился в суд с просьбой запретить навсегда корпорации «Работники», ее администрации, служащим, преемникам или лицам, от нее зависящим, причинение ему какого бы то ни было физического вреда и, в частности, убивать его.
Через посредство своего адвоката, достопочтенного, именитого и чопорно респектабельного Ореста Помфри, Джерри подал иск от собственного имени.
Марта ван Фогель присутствовала на суде строго как зрительница, но ее окружали секретари, охранники, личная горничная, агенты по связи с прессой, разнообразные блюдолиэы и телевизионная камера, нацеленная исключительно не нее. Она нервничала. Мак-Кой потребовал, чтобы его инструкции Помфри получил через Вейнберга, — как бы тот не заподозрил, что они исходят от крючкотвора. У нее о Помфри было свое мнение…
Мак-Кой настоял, чтобы Джерри вместо своей щегольской шотландской юбки оделся в выгоревшие парусиновые брюки и куртку. Ей это показалось дешевым театром.
И ее тревожил Джерри — яркий свет, шум, люди, набившиеся в зал, сбили его с толку, довели почти до нервного срыва.
Вдобавок Мак-Кой отказался пойти с ней в суд. Он заявил, что об этом и речи быть не может, что одного его присутствия в зале будет достаточно, чтобы настроить судью против них, и Вейнберг его поддержал. Мужчины! Их мысли петляют, и они предпочитают кривые пути прямым. Она только укрепилась в своем убеждении, что мужчин следовало бы лишать права избирать и быть избранными.
Но ей очень не доставало безмятежной убежденности Мак-Коя в том, что все идет как надо. Его не было рядом, и она уже недоумевала, что ее побудило доверить столь важное дело такому безответственному шуту гороховому с ветром в голове, как Мак-Кой. Она искусывала палец и дорого заплатила бы, лишь бы он был сейчас тут.
Плеяда адвокатов, представлявших корпорацию «Работники», начала с ходатайства об отказе в иске без судебного разбирательства ввиду того, что Джерри — движимая собственность корпорации, составная ее часть, и права предъявлять ей иск у него не больше, чем у большого пальца судиться с мозгом.