Рассказы
Шрифт:
Дома мистер Джеффс еще около часа размышлял. В конце концов он решил, что самое умное - позвонить миссис Хэммонд и узнать служебный телефон ее мужа. Он вышел на улицу с листком бумаги, где было написано, что он глухонемой и просит помочь ему сделать срочный телефонный звонок. Всучив листок какой-то пожилой женщине, он показал рукой на телефонную будку.
– Могу я узнать служебный телефон вашего мужа?
– спросила женщина у миссис Хэммонд.
– Дело очень срочное.
– С кем я говорю?
– Меня зовут миссис Лейси, я звоню по поручению сэра Эндрю Чарлза, который сейчас в Африке.
– Да, имя мне знакомо, - сказала миссис Хэммонд и дала ей телефон.
– Так вы, значит, виделись с миссис Югол?
– спросил Хэммонд.
– И что она вам ответила?
– Кажется, она меня не поняла. До нее не совсем дошел смысл этого предложения.
– Стол я ей подарил. Не могу же я забрать его назад.
– Предложение больно уж заманчивое, мистер Хэммонд.
– В этом не сомневаюсь.
– Вот я и думаю, не могли бы вы повлиять на миссис Югол. Если, конечно, вы с ней увидитесь.
– Я вам перезвоню.
Мистер Джеффс поблагодарил и набрал номер миссис Хэммонд.
– Переговоры идут полным ходом, - сообщил он ей.
Однако через два дня переговоры сорвались. Хэммонд позвонил и сказал, что миссис Югол не намерена ничего продавать. Огорченный мистер Джеффс поехал к миссис Хэммонд, чтобы дать отчет и, главное, получить причитающиеся ему небольшие деньги. Он ей скажет о неудаче, подумал мистер Джеффс, и на этом делу теперь уж конец.
– Примите мои сожаления, миссис Хэммонд. Ничего не смог сделать, сказал он.
– Каменную стену лбом не прошибешь. Осталось только напомнить, что мне кое-что причитается за труды.
Он назвал сумму, но миссис Хэммонд, казалось, его не слышала. По ее щекам, оставляя на пудре мокрые полосы, катились слезы. Мистера Джеффса она даже не замечала. Тело ее вздрагивало от рыданий, а слезы, не переставая, капали.
Наконец она вышла из комнаты. Мистер Джеффс остался - надо было дождаться денег. Рассматривая мебель, он дивился тому, как горько и как долго переживает миссис Хэммонд. Служанка внесла на подносе чайник, поставила его и покраснела - видно, вспомнила про кухонные окна. Мистер Джеффс налил себе чашку чаю и съел лару печеньиц. В комнате было тихо, как на похоронах.
– А ты кто?
– спросила его девочка лет пяти. Мистер Джеффс посмотрел на нее и предпринял попытку улыбнуться, обнажив зубы.
– Я - мистер Джеффс. А тебя как зовут?
– Эмма Хэммонд. Почему ты пьешь у нас чай?
– Принесли, вот и пью.
– А что у тебя со ртом?
– Ничего. Он у меня всегда такой. Лучше-ка скажи - ты послушная девочка?
– А чего ты ждешь?
– Жду, когда мама даст мне немного денег.
– Немного денег? Ты бедный?
– Она мне их задолжала.
– Иди играй, Эмма, - сказала миссис Хэммонд, открывая дверь, и когда девочка вышла, добавила: - Простите меня, мистер Джеффс.
Она стала выписывать ему чек. Он смотрел на нее и думал о Хэммонде, миссис Югол и мансарде большого дома, где стоит теперь стол. Интересно, что будет дальше? Миссис Хэммонд, скорее всего, останется одна с ребенком. Миссис Югол выйдет за Хэммонда, потом они переедут в этот дом и привезут с собой столик, раз уж миссис Югол жить без него не может; служанка перейдет к ним, а миссис Хэммонд с дочкой уедут в мансарду. Ну их, все они одним миром мазаны, решил он, даже девочка уже научилась лицемерить. Но если выбирать, больше всех ему по душе миссис Хэммонд. Говорят, женщины в таких передрягах бог знает что творят, даже с собой могут покончить. Хорошо бы миссис Хэммонд осталась жива.
– Я все объясню, мистер Джеффс, - сказала она.
– Не стоит беспокоиться.
– Это бабушкин столик, она мне его оставила по завещанию.
– Зачем так нервничать, миссис Хэммонд? Все в порядке.
– Мы с мужем и подумали, а к чему нам такой уродливый стол?
– Это муж решил, что он уродливый?
– Да. Но мне он не нравился еще больше, чем ему. Муж не очень-то внимателен к таким вещам.
На миссис Югол, когда она пришла, сразу обратил внимание, подумал мистер Джеффс. Нет, врет она все, эта миссис Хэммонд, просто спасает репутацию, к тому же она прекрасно знает, где стол, все время знала. А плакала от обиды - не может перенести, что стол ее бабушки попал в гнездо разврата.
– Вот мы и дали объявление. Вскоре получили два предложения. От вас и от какой-то женщины. Мистер Джеффс встал, готовясь уйти.
– Да вы и сами видите, нет у нас места для такого стола.
Мистер Джеффс уставился на нее холодным взглядом, но смотрел не в глаза, не в лицо, он холодно и серьезно смотрел на зеленое шерстяное платье.
– А как только вы его забрали, я пожалела. Я ведь помню этот столик с детства. Бабушка оставила его мне не только по доброте, но и потому, что любила меня.
Мистер Джеффс подумал: столик-то, видно, был у бабушки в прихожей. Чтобы наказать девочку, ее выгоняли из комнаты, ставили около него, и она там лила слезы, переживала. Столик был свидетелем ее детских унижений, а теперь молчаливо наблюдает за тем, что происходит в мансарде. Мистер Джеффс мысленно увидел, как миссис Югол и Хэммонд ставят на этот столик пузатые коньячные бокалы, подходят друг к другу и взасос целуются.
– Он не выходит у меня из головы. Бабушка, помню, много раз мне его обещала. Она одна-единственная и была добра ко мне в детстве. А чем я ей отплатила за любовь? Продала столик и каждую ночь вижу теперь дурные сны. Вам понятно, почему я так переживаю?
А бабушка-то у нее была жестокая, подумал мистер Джеффс. Травила девочку целыми днями и столик ей отписала, чтобы напомнить об этом. Почему бы миссис Хэммонд не сказать ему правду? Взяла бы да объяснила, что душа мертвой старухи как бы переселилась в столик и теперь они, и старуха и столик, хихикают над ней в мансарде миссис Югол. Слова правды не скажет, зря он к ней хорошо относился.
– Извините, что надоедаю вам, мистер Джеффс. Но у вас такое доброе лицо.
– Я еврей, мадам. У меня еврейский нос, я некрасив, совсем не умею улыбаться.
– Он разозлился: смотрите-ка, еще смеет его презирать. Сама врет и его вдруг решила втянуть во всю эту игру. А разговор о лице просто оскорбителен. Да какое она имеет право? Много она знает о его недостатках и слабостях!