Рассказы (-)
Шрифт:
Он ушел, а я остался и пообедал в гриле. Я много думал за обедом, но ни до чего не додумался. Вернувшись к себе в комнату, взял, трубку. Хотел заказать междугородный. Но голос в телефоне звучит иначе, да и постановление о разводе должны были выдать всего через три дня. И когда телефонистка ответила, я сказал ей, что это ошибка.
На следующей неделе вернулась Лайза и мы поженились. В свадебное путешествие отправились на Бермуды. Это очень красивое место. А ты знаешь, что на остров автомобили вообще не допускают?
Странно, но первое время я совсем не ощущал, что женат на Лайзе. Она говорила: "Ну до чего увлекательно, милый!" - так оно, наверно, и было.
Но теперь мы женаты уже восемь лет, и это совсем другое дело. В мае близнецам исполнится семь, а у Салли сын на два года младше - Джерри. Сперва у меня была мыслишка, что Салли может выйти за Джима Блейка - он всегда ею восхищался. Но, слава богу, этого не произошло - жизнь наша стала бы чересчур сложновата. А Макконеги мне нравится - безусловно нравится. Мы подарили им на свадьбу китайский кувшин. Лайза выбирала. У нее отменный вкус, и Салли прислала нам милое письмо.
Я бы хотел познакомить тебя с Лайзой - ее тянет к интеллигентным людям. Они постоянно у нас бывают - художники, писатели и так далее.
Конечно, они не всегда оказываются такими, как она ожидала. Но она умелая хозяйка и всегда найдет выход. Был тут один молодой человек, который мне порядком досаждал. Он звал меня господином с Уолл-стрита и узнавал мое мнение о Пикабиа или еще ком-нибудь из этой компании, причем с таким видом, словно говорил: "Смотрите, как будет путаться". Но Лайза, как только это заметила, сразу от него отделалась. Видишь, она ко мне внимательна.
Конечно, быть женатым на женщине - совсем другое дело, Я теперь изрядно занят, и она тоже. Бывает, когда прихожу домой, а у нас собирается вечеринка, я только говорю "спокойной ночи" близнецам и сразу после обеда испаряюсь. Лайза это понимает, и у меня есть отдельные покои. Один из ее знакомых художников по интерьеру отделал кабинет, получилось, по-моему, мило.
Как-то вечером я принимал там Джима Блейка. Ну, надо было его куда-то увести. Он расшумелся, и Лайза украдкой показала мне наверх. Дела у него идут прекрасно, но вид довольно мрачный, и боюсь, что он крепко пьет, хотя чаще всего по нему это не заметно. Думаю, он так и не оправился после смерти Сильвии. Четыре года уже прошло. В школе была скарлатина. Для Лайзы это, конечно, тоже было большим горем, но у нее есть близнецы, а Джим так и не женился. Время от времени он к нам заходит. Однажды, придя на взводе, сказал, что посещает нас для того, чтобы утвердиться в своем холостячестве, но не думаю, что это правда.
И вот когда я привел его в кабинет, он огляделся и сказал:
– Боже мой! Какой из Лайзиных любимчиков соорудил эту имитацию уэллсовского кошмара?
– Ой, не помню, - сказал я.
– По-моему, его фамилия Сливовиц.
– Такое убранство мог придумать только человек с фамилией Сливовиц. Зубопротезная сталь и черное стекло. Узнаю вкус Лайзы. Скажите спасибо, что вам не повесили панно из шестерен.
– Такой проект обсуждался, - ответил я.
– Не сомневаюсь, - сказал он.
– Ваше здоровье, дружище! За два великих института - за брак и развод!
Мне его тост не очень понравился, и я ему это сказал. Но он только покачал головой.
– Вы мне нравитесь, Пейнтер. И всегда нравились. Иногда вы мне кажетесь туповатым, но все равно нравитесь. Вы не можете меня оскорбить - я вам не позволю. И вы в этом не виноваты.
– В чем не виноват?
– В этом раскладе, - сказал он.
– Потому что в глубине своей простенькой, опрятненькой души вы, Пейнтер, добропорядочный супруг... как и большинство народу. И останься вы при Салли, вы вели бы добропорядочную супружескую жизнь. Но вам передернули - у нас в Медоуфилде, - и чем вы теперь кончите, один бог знает. Как-никак я сам шесть лет прожил с Лайзой. Скажите, разве это не ад?
– Вы пьяны, - сказал я.
– In vino veritas {Истина в вине (лат.).}. Нет, не ад - беру свои слова назад. В Лайзе есть оголтелость, но она незаурядная и привлекательная женщина - вернее, могла бы быть такой, если бы старалась. Но она воспитана на идее Романа с большой буквы и по натуре слишком ленива и слишком эгоистична, чтобы долго стараться. Всегда есть что-то новое, там, за горизонтом. Ну, и в конце концов я устал с этим бороться. И вы устанете. Ей не нужны мужья, ей нужны подопечные и последователи. А может быть, и вы уже устали.
– Пожалуй, вам лучше уйти домой. Я не хотел бы вас просить об этом.
– Виноват, - сказал он.
– In vino veritas. Но расклад смешной, правда? Лайза искала романтического приключения, а приобрела близнецов. Вы хотели жениться - приобрели Лайзу. Что же до меня, - тут выражение лица у него стало совсем не пьяным, - больше всего мне нужна была Сильвия, и я ее потерял. Я мог бы снова жениться, но думал, что ей тогда будет хуже. А теперь, возможно, женюсь на какой-нибудь из клиенток, которым помогал с разводом... как правило, мы разводов не берем, только в самых особых случаях, с самыми почтенными клиентами. И как нам всем будет смешно! Какой расклад!
– Он сполз в кресле и уснул. Я дал ему поспать, а потом велел Бриггсу спустить его на дальнем лифте. На другой день он позвонил и извинился - кажется, он вел себя шумно, но совсем не помнит, что говорил.
И еще гость побывал у меня в кабинете: два года назад я привел домой Салли. Мы встретились, чтобы обсудить, в какой колледж пойдет Барбара, я хотел показать Салли кое-какие бумаги, но забыл их у себя. Обычно мы встречались в городе. Но она согласилась пойти домой - Лайзы как раз не было. Я вез ее на лифте и открывал ей дверь со странным ощущением. Она вела себя не так, как Джим, - кабинет ей показался милым.
Мы говорили о деле, и я все время смотрел на нее. Заметно, что постарела, но глаза по-прежнему ярко-голубые, и, увлекшись чем-то, она прикусывает большой палец. Странное ощущение. Нет, видеться-то мы, конечно, виделись, но происходило это обычно в городе. Знаешь, я бы ни капли не удивился, если бы она дернула звонок и сказала: "Чаю, Бриггс. Я дома". Понятно, Бриггса она не вызвала.
Я спросил, не хочет ли она снять шляпу, - она забавно посмотрела на меня и ответила: "И ты мне покажешь свои гравюры? Дэн, Дэн, с тобой надо держать ухо востро", и с минуту мы хохотали как дураки.
– О господи, - сказала она, вытирая глаза.
– До чего смешно. Но мне пора домой.
– Слушай, Салли, - сказал я.
– Я всегда тебе говорил... честное слово, если тебе что-то понадобится... если что-нибудь для тебя я...
– Конечно, Дэн, - сказала она.
– И мы с тобой ужасные друзья, правда? Но она еще улыбалась.