Рассказы
Шрифт:
Звёзды. Как прекрасны звёзды. Сегодня их видно особенно хорошо. Дождь давно кончился, и небо очистилось от туч. Небо. Обитель звёзд, луны и солнца. И ещё богов, кажется…
Крик. Недалеко. В паре километров, приблизительно. Как всё-таки хорошо быть нами! Ни один из простых людей не услышал бы этого крика. Он даже не совсем был криком, скорее громкий стон. А я слышу его за два километра. Правда, особенно тут гордиться не чем: Эруш услышал бы его за семь-восемь километров.
Эруш и всё. У нас короткие имена. И у каждого оно своё, личное, нигде не повторяющееся. У других, у людей, просто людей, имена другие – не в пример длиннее наших. Не меньше трёх слов в каждом имени. Зачем им столько? Хотя, учитывая как много их, то да, конечно. Но тут, по-моему, проще было для каждого придумать порядковый номер. К примеру: №34566 или Артём 757. Все они большой муравейник – в таком порядковый номер гораздо лучше, чем длиннющее имя. Ладно. Пора
Снова крик. Женский. И кажется из той подворотни, погружённой во тьму. Да, точно оттуда. Крик полный боли и отчаяния. Что там происходит? Теперь шагом, не торопясь, ничего непоправимого пока не произошло. А теперь и не произойдёт, ведь я уже здесь. Темно только слишком – это плохо, но легко поправимо. Чуть прищурить глаза, самую малость, небольшое усилие воли, отлично. Теперь всё видно почти как днём. Три здоровенных парня. Широкие плечи, затянутые в популярную сейчас, среди молодёжи, чёрную кожу. Старше меня и значительно тяжелее. Склонились над кем-то. Срывают с него одежду. То есть с неё. Ну вот: опять то же самое. Третий рейд подряд. Неужели они ещё ничего ни поняли? Сколько ещё придётся нам сделать рейдов, что бы человек, наконец, понял? Понял, что наказание обязательно придёт. Понял, что теперь на улицах, в любом самом тёмном углу можно повстречать нас. И не только на улице: мы везде. И мы не прощаем, мы не боимся, нас нельзя купить – мы судим и мы справедливы. Мы не прощаем и нам всё равно кто перед нами: закоренелый убийца или господь бог. Мы не видим различий и в нашем суде нельзя подать аппиляцию. Они не смогли стать лучше, прислушаться к голосу собственной совести. Не смогли изгнать из себя зло и стать лучше. Но страх! Страх перед встречей с нами. Знание того, что при совершении преступления, рядом может оказаться кто-то из нас и тогда последует наказание. Это-то должно было чему-то научить их! Страх сильнее добродетели. Они все это знают, но не понимают. Почему? Впрочем, возможно старшие правы: они ни когда не поймут. Наша работа вечна. Как эти звёзды над моей головой. Звёзды, им на всё плевать. Нет, пожалуй, не так. Им просто безразлично. И тому странному богу, что прощает грешников тоже. Он самый безумный из всех палачей истории, ибо ему всё равно…
– Немедленно прекратите. Я даю запрет. Можете расходиться по домам.
Стандартная фраза. Они не успели ничего совершить. Я пришёл вовремя и просто отпускаю их – преступление предотвращено и сейчас я могу приказывать им, но ни судить. Судить не за что.
– Пошёл отсюда придурок!
Странно, эту фразу так часто звучащую на улицах, они должны были уже давно запомнить. Но не запомнили. Один встаёт и гнусно ухмыляясь, идёт ко мне. На что он надеется? Может он сумасшедший? Но это не освобождает его от ответственности. Если он псих, то, по сути, просто не имел права рождаться. Или должен был лечиться. Впрочем, это не имеет какого-либо значения. А вот и девушка, теперь её видно. Красива. Только лицо в крови и тело почти полностью оголено. Замечательное тело. Я мог бы сказать, что она прекрасна и это чистая правда.
Почему же этот дурак всё ещё идёт ко мне? Он ещё не понял? Ослеп и не видит кто перед ним? Не видит рукояти меча, за моим плечом? Тут, темно. Наверное, просто не заметил, но это уже не имеет значения. Какой грамотный удар! Будь на моём месте такой же как он, удар бы достиг цели и лишил бы сознания, вместе с двумя-тремя зубами. Но ему сегодня не повезло. Теперь я могу судить – ведь он напал на меня. Он даже не успел увидеть моего движения. Голова укатилась куда-то в более густую тень. Кровь, фонтаном хлынувшая из перерубленной шеи, даже в этой кромешной тьме, ярко-красная. Ещё секунду тело будет стоять. Оно как будто и не знает, что уже лишилось головы. Ещё не упал, а я уже перед двумя оставшимися насильниками. Теперь они поняли, видно по их лицам.
– Можете расходиться по домам.
Повторяю я. Они всё поняли. Один кинулся бежать – он может идти куда хочет. Попытка совершить преступление, всего лишь попытка и я не в праве догонять его, судить. Если девушка захочет, утром она отправится в милицию, и парня найдут. И будут судить. Обычные судьи, обычным судом. С адвокатом, прокурором и толстым заплывшим жиром мирским судьёй. У них попытка преступления, тоже самое, что совершённое преступление. Никогда не понимал этого. Зачем наказывать того, чей недостойный порыв был предотвращён? Это только озлобит его. И он, покинув места заключения, вернётся на прежний путь. А ведь если он не совершил преступления, был остановлен, он может задуматься о том, что собирался совершить. Может в нём проснётся совесть, и он устыдится того,
Второй падает столь же красиво. Да, в смерти есть, что-то красивое. Зачем он вытащил свой нож? Разве не видел меча в моей руке? Смешно: нож против меча. В принципе я мог даже не пользоваться мечом – у него всё равно не было шансов. Или он просто не знал ни чего о нас? Вряд ли. Скорее всего, взрыв ярости, других негативных эмоций. Кажется да. Эта волна, что я ощутил, холодная красная волна – исходила именно от него. Наверное, это и была негативная энергия, на миг затмившая его разум. Для него уже всё было потеряно. Сколько черноты было в этой волне! Он уже не мог стать лучше. Уже ничто не могло изменить этого человека. Ему не место среди людей. Любой Видящий, даже простой ученик, без труда понял бы это. Видящий. Я вполне мог бы стать им, если б захотел учиться и развивать эти свои способности. Но я не захотел. И правильно сделал. Ни один Видящий не может сносно владеть мечом, не может так хорошо владеть своим телом. Учиться, развивать пси-способности и жертвовать тем, что я могу сейчас. Вот их жизнь. Иначе нельзя. Можно стать Видящим, но учение их мудрой науке требует всех сил, всего времени, всей жизни без остатка. Так же и с подобными мне. Нельзя стать и тем и другим, как нельзя прожить две жизни. А что бы стать тем или другим, нужна вся жизнь. Два разных пути и мой путь лучше, чем их…
А девушка на холодной серой спине асфальта плачет. Кажется шок. Придётся мне вести её до дома. Сама не доберётся. Совсем обессилела и, похоже, смутно понимает, что происходит. Как бы сознание не потеряла. Как всё-таки она не похожа на наших девушек. Не внешность конечно. Среди нас есть и красивые и уродливые, не достигшие гармонии с собой и просто глупые. Но все они спокойны, ни что в этом мире не может нарушить нашего спокойствия и нашей гармонии... Или может? Пожалуй, может. Ладно, надо отвести её домой и продолжать свой ночной рейд…
Ну, девочка, вставай. Не плачь, они ушли. Не бойся, ничего не бойся я с тобой. Кто я? Некрос. Всё хорошо, теперь всё будет хорошо. Не плачь и ничего не бойся. Где ты живёшь? Где? Так далеко. Это ж чуть ли не пол города! Жаль, рейд накрылся. Нет, нет. Я тебя не брошу. Ну, чего ты? Не плачь. Скоро ты будешь дома. Хочешь, понесу тебя на руках? Нет? Ну всё, перестань лить слёзы. Пойдём, никто тебя ни обидит, пока я с тобой…
Имел ли я право убить этих двоих? Сколько боли в глазах этой девочки, совсем ещё молоденькой. А если бы я не успел? Стоила ли её боль двух жизней? Да. Стоила. Такие как те двое – животные, дикие не ведающие жалости звери, порочащие человеческий род.
Имел ли я право судить их? Да, ведь я ХРАНИТЕЛЬ.”
1 октября 2006 года.
“ Книга Судеб ”
Судьба Пятая.
(Грошев Н. Г.)
Таможня.
Я смотрю на руки. Свои руки. Но я знаю, они мне не принадлежат. И где я? Как я мог оказаться в трюме? Мерный чуть хрипловатый голос двигателей транспортного звездолёта, такой знакомый, только подтверждает мои мысли. Так они звучат здесь – в грузовом отсеке. Так я их слышу сейчас, глядя на мир сквозь частую металлическую решётку. Почему я здесь? Как мог работник таможенной службы контроля оказаться в прочной клетке, предназначенной для перевозки особенно крупных и потенциально опасных животных? Я отвечу на этот вопрос: одному богу известно. Отвечу самому себе, потому что больше ни кому не могу ответить. Я больше не совсем тот, кем был: моё тело, теперь я не узнаю его, ибо это тело ни когда не принадлежало мне. Эти руки, всё, что я могу видеть – одно из тех существ которых, я призван был охранять и оберегать. Как подобное могло произойти, и вообще могло иметь место в природе? Не знаю. Такого ответа я дать не смогу. Мне страшно. Что-то ужасно не правильное в этом. В том, что случилось со мной. Может это наказание? Высших каких-то сил? Но тогда за что? Я много лет отдал своей службе, очень много. Нажил немало врагов и ещё больше друзей. Я никогда не изменял жене, не бил её, не брал взяток, ни разу не взял чужого, ни кого не убивал, даже матом ругался редко…
Но что тогда случилось со мной? Как, почему и за что? Кто ответит на этот вопрос? Кажется, ответ мне придётся искать самому. Интересно где мне его искать, этот самый ответ. Может в памяти? Можно попробовать. Ох, как трудно вспоминать. И думать трудно. Впрочем, чего ещё ожидать: это тело, волею неизвестно кого или чего, ставшее моим, к умственным делам не слишком приспособлено. Скорее наоборот. Как выразился однажды Роки, мой родной брат: машина для убийства, по прихоти природы превратившаяся в степную корову, жвачная скотина, от природы вооружённая лучше любого танка…