Рассказы
Шрифт:
— Nein, danke [11] , — сказала гувернантка, не в силах отвести глаза от огромных ягод, уложенных на блестящие листья, — Wieviell [12] — все-таки спросила она.
— Две с половиной марки, фрейлен.
— Боже милостивый!
Она отошла от окна, вновь уселась в своем углу и целую минуту ощущала себя весьма рассудительной особой. Полкроны!
— Х-о-о-о-о-о-и-и-и! — зашумел паровоз, собираясь с силами. Жаль будет, подумала она, если старичок опоздает. Уже совсем светло. Ах, какая прелесть! Вот только жажда. Куда же он пропал? А, вот и он. Она от души улыбнулась ему, как улыбаются старому надежному другу, широко, открыто,
11
Нет, спасибо (нем.)
12
Сколько? (нем.)
— Надеюсь, фрейлен окажет мне честь…
— Это? Мне? — Она отпрянула от него, даже подняла руки, как бы защищаясь от злого котенка, которого он собирался швырнуть ей на колени.
— Конечно же, вам, — спокойно сказал старичок. — Я уж лет двадцать, как ее не ем.
— Ой, спасибо. Danke bestens, [13] — с запинкой произнесла она, — sie sind so sehr schon! [14]
— Ешьте, ешьте, — в голосе и во взгляде старичка была лишь одна доброжелательность. — Хотя бы одну.
13
Большое спасибо (нем.)
14
Вы очень любезны! (нем.)
— Нет, нет, нет.
Движения ее ручки были полны робости и очарования. Каждую ягоду она кусала два раза, такие они были большие… сок бежал по ее пальцам… И тут, жуя ягоды, она в первый раз представила себе старичка этаким милым родным дедушкой. Не дедушка, а чудо! Прямо как в книжке!
Солнце поднялось уже высоко, и голубое небо поглотило розовые клубничные облака.
— Вкусно? — спросил старичок. — Не хуже, чем на вид?
Съев ягоды, гувернанточка прониклась к старичку такой симпатией, словно была знакома с ним много-много лет. Она рассказала ему о фрау Арнольдт, о том, как получила у нее место. Может, он знает, где находится отель «Грюнвальд»? Фрау Арнольдт приедет только вечером. Он же молча слушал ее, пока не узнал о ее делах, может быть, даже больше, чем она сама. Тогда он сказал… глядя в сторону… разглаживая сложенные вместе коричневые замшевые перчатки:
— Может быть, тогда вы разрешите мне показать вам Мюнхен? Конечно, не весь.
Разве лишь Картинную галерею и Английский сад? Будет очень жалко, если вы целый день проведете в отеле. Да там вам будет и неудобно… в чужом месте, одной. Nicht wahr? [15] Вы возвратитесь сразу после полудня или когда пожелаете и доставите старику большое удовольствие.
— Да, — сказала она, и он немедленно принялся ее благодарить, расписывать свое путешествие в Турцию, розовое масло, отчего ее колебания лишь усилились. Наверное, она поступает дурно. К тому же она его совсем не знает. Но он такой старый и был добр к ней… Не говоря уж о клубнике… Как она объяснит причину отказа? И это ее последний день, самый последний день, когда она может делать все, что ей угодно. «Я поступаю дурно! Я поступаю дурно!»— стучало у нее в голове.
15
Не правда ли? (нем.)
Капля солнечного света упала ей в ладошки и притаилась там, теплая й непоседливая.
— Позвольте мне проводить вас до отеля, — попросил старичок. — А потом я зайду за вами, скажем, часов в десять. — Он достал бумажник и вручил ей визитную карточку «Herr Regierungsrat…» [16] . Он, к тому же, знатный господин. Все должно быть хорошо. Подумав так, юная гувернантка перестала мучиться и предалась удовольствию быть за границей, все разглядывать, читать объявления, слушать рассказы о великом Мюнхене — очаровательный дедушка беспокоится о ее времяпрепровождении — до тех пор, пока не показался Главный вокзал Мюнхена.
16
Господин правительственный советник (нем.)
— Носильщик! Носильщик!
Он нашел для нее носильщика, коротко распорядился насчет собственного багажа и провел ее через сбитую с толку толпу до чистых белых ступенек отеля «Грюнвальд». Объяснив управляющему, что от него требуется, словно они договорились об этом заранее, он ненадолго задержал ее маленькую ручку в своих больших руках, одетых в коричневые замшевые перчатки.
— Я приду в десять часов. — С этими словами он ушел.
— Пожалуйста, фрейлен, — сказал коридорный, который до этого момента прятался за спиной управляющего, изо всех сил напрягая зрение и слух, чтобы ничего не упустить из разговора странной пары. Два пролета лестницы — и она вошла в темную спальню. Коридорный небрежно поставил на пол корзину и с грохотом поднял пыльные жалюзи. Фу! Уродливая, холодная комната… чудовищная мебель! Пробыть здесь целый день!
— Вы уверены, что фрау Арнольдт заказала именно эту комнату? — спросила гувернанточка.
Коридорный странно посмотрел на нее, словно увидал нечто забавное. Он было вытянул трубочкой губы, намереваясь свистнуть, но передумал.
— Gewiss [17] , — сказал он.
«Почему он не уходит? — подумала гувернантка. — И почему так смотрит на меня?»
— Gehen Sie [18] , — произнесла она с холодной английской наивностью.
17
Ну, уж конечно (нем.)
18
Идите (нем.)
Он так выпучил на нее свои маленькие, похожие на смородинки глазки, что они едва не выскочили из орбит.
— Gehen Sie sofort [19] , — ледяным тоном повторила она.
Возле двери он обернулся.
— А джентльмен? — спросил он, — Когда он придет, мне проводить его к вам?
Над белыми улицами висят большие белые облака, отделанные серебряной каймой, и солнце. Толстые-претолстые кучера правят толстыми кебами, смешные женщины в маленьких круглых шапочках чистят трамвайные пути, люди смеются, толкаются. По обеим сторонам улиц растут деревья, и почти всюду, куда ни глянь, громадные фонтаны. И смех — везде, в проулках, посреди больших проспектов, в открытых окнах. Рядом с ней еще более похорошевший, начищенный, с зонтиком в руке, в желтых, вместо коричневых, перчатках ее дедушка, пригласивший ее провести с ним день. Ей хотелось бегать, виснуть у него на руке и каждую минуту повторять: «Ах, я ужасно счастлива!»
19
Идите же (нем.)
Он бережно переводил ее через дорогу, терпеливо ждал, пока она что-нибудь разглядывала, смотрел на нее ласковым взглядом и говорил:
— Все, что вам будет угодно.
В одиннадцать часов она съела две белые сосиски и две маленькие свежие булочки и выпила немножко пива, в котором, по его словам, алкоголя не было в помине, потому что оно не похоже на английское, и стакан, из которого она пила, напоминал цветочную вазу. Потом они сели в кеб, и всего за четверть часа она увидела, наверное, много тысяч прекрасных классических картин!
«Надо будет подумать о них, когда я останусь одна…»
Из картинной галереи они вышли, когда пошел дождь. Дедушка раскрыл зонт над юной гувернанткой, и они отправились в ресторан, потому что наступило время ленча. Теперь она шла совсем рядом с ним, чтобы он тоже мог укрыться от дождя.
— Будет лучше, — заметил он бесстрастным тоном, — если вы, фрейлен, возьмете меня под руку. В Германии это принято.
Она взяла его под руку и так шла рядом с ним, а он показывал ей знаменитые статуи и настолько увлекся, что забыл закрыть зонт, хотя дождь уже давно кончился.