Рассказы
Шрифт:
— А этот опер… он что, уже прямо сейчас приедет?
— Да, где-то в пределах получаса грозился.
— Может, мы пока в больницу успеем съездить, если тут недалеко? Или на итальянский завод?
— Да вы знаете, мужики, похоже на то, что сегодня вам только с опером удастся поговорить, а все остальное — завтра с утра. Доктор, который утром в больнице пострадавшего принял, уехал, вернется только завтра. Итальянцы тоже сегодня уже все разъехались. Они в восемь начинают, в четыре заканчивают. Сам мужик — без сознания. Так что, кроме опера, говорить не с кем. А завтра все будет: и итальянцы, и доктор приедет, и полковник Петров. А главное, сам потерпевший, скорее всего, в сознание придет! Вы ж до завтра планировали остаться?
— Ну, в принципе, да.
— Ну вот. А переночевать,
— Да вы не слушайте его, никакая она не аскетическая! — вмешался капитан. — Тепло, печка, кровати есть, пару раскладушек можно поставить. Две комнаты. В тесноте да не в обиде! Туалет есть, умывальник. И это есть… — капитан подмигнул. — Чем гостей на Руси принято за столом встречать.
— Лично мне бы сейчас чего-нибудь холодненького газированного! — заявил Тимур.
— Дык, есть! — обрадовался майор, — У меня квасок знатный в холодильнике! Домашний, жена делает!
Решили зайти.
— Печка у нас отличная! — рассказывал капитан Кириллу, пока Тимур парковался на стоянке. — Три полешка бросишь — и уже тепло. КПД высокий.
— А вы что, летом печку топите?
— Летом? Ах, летом… Не, летом не топим. Зимой…
Сели за стол в той комнате, что побольше. Кроме стола там были две кушетки, шкаф. За шкафом стояла разложенная раскладушка. Рядом, у стены, была еще одна, собранная. Так, вообще, ничего, уютное помещеньице. На стене напротив шкафа висел красивый календарь, похоже, местного издания, с фотографией роскошного деревянного терема с резными башенками и стрельчатыми окнами. На подоконнике кактусы в горшочках. А на окнах металлические решетки.
— А решетки зачем? — спросил Тимур. — Чтоб задержанные через окно не сбегали?
— Да нет, наоборот, — ответил майор. Чтоб снаружи не влезли, когда в комнате никого нет. Всякое бывает. Тут народ-то у нас бестолковый…
Накрыли стол, чем бог послал. Из «холодненького да газированного» у хозяев кроме кваса нашлось еще пиво. С него и начали. Появилась на столе и водка — местная, Кашинского завода. Кирилл достал мобильник и позвонил в редакцию. Но было занято. Набрал еще раз — снова короткие гудки… Выпили пару раз. За знакомство, за гостей. Кирилл снова взялся за телефон. Но какие номера ни набирал — секретаря, шефа, и городской, и мобильный — дозвониться не мог.
— Занято? — посочувствовал капитан. Это у нас обычное дело. Сеть перегружена. Базовая станция-то одна на весь город. Не хватает у нас базовых станций…
— А обычного городского телефона тут нет?
— Обычного, увы, нет. Сами-то мы со своими по рации связь держим… Да бог с ним, вы лучше по мобильному через полчасика перезвоните — ближе к концу рабочего дня сеть посвободнее будет. А сейчас как раз пиковая нагрузка… Ну, давайте, чтоб московский корреспондент скорее выздоравливал!
Все подняли рюмки. «А что это они пост бросили?» — мелькнула мысль у Кирилла. Мелькнула и вылетела из головы. Майор же, тем временем, стал рассказывать любопытные вещи об итальянском заводе.
— Заводик замечательный и лампочки отличные делает. У них там какое-то уникальное «ноу-хау», так что себестоимость очень низкая. Поэтому и цена такая: рубль — любая лампочка. А качественные они — исключительно! И, якобы, перегорают не раньше чем через пять лет постоянного использования. По крайней мере, они такую гарантию дают. В общем, ни у кого еще не перегорела ни одна их лампочка. Завод тут существует-то всего пока года полтора. Но название, конечно, у них — и смех и грех! Им партнеры с российской стороны пытались объяснить, что по-русски «Педрилло» звучит, мягко говоря… неблагозвучно. А они не понимают. Для них-то это обычная фамилия. Или имя, хрен их знает. Они, типа, долго искали какого-нибудь персонажа из российской истории, чтобы итальянского происхождения, и чтобы не был «заезженный», как, там, Растрелли какой-нибудь. Вот и нашли — оригинальнее некуда! Педрилло! Вроде, это такой шут был из Неаполя при дворе императрицы Анны Иоанновны. И будто бы даже куклу Петрушку скоморохи сделали именно в честь того шута. Вот тебе и торговая
Втер итальянцам, что у русских самая распространенная ассоциация со словом «лампочка» — словосочетание «лампочка Ильича». Поэтому плясать надо от этого. Добиваться, чтобы место Ильича в словосочетании занял Педрилло. «А стихи, — говорит, — стилизация под Маяковского, это у нас, русских, любимый поэт»! Навешал, в общем, итальяшкам спагетти на уши. Полгода у нас тут эти плакаты висели. Потом приехал из Италии ихний шибко грамотный специалист, типа, по России. Увидел эти стишки и за голову схватился! В общем, Веньку погнали погаными тряпками… А торговля идет у них, не смотря ни на что, вовсю! Расширяться собираются. Хотят еще цех развернуть по производству открывалок для бутылок…
— Что-то опер к нам никак не едет… Не забыл он про нас? — спросил Кирилл.
— Да, что-то не едет! — согласился майор. Встал, оглянулся, посмотрел на капитана: — Я, вроде, китель сюда на стул вешал… Ты его унес что ли?
— На вешалке. Зачем он тебе?
— Да рация там.
Майор вышел в коридор, закрыв за собой дверь. Через минуту вернулся, виновато посмотрел на гостей и развел руками:
— Ну мужики, сегодня, как говорится, не ваш день! Не смог опер к нам заехать. Просил передать, что дико-дико извиняется, но вынужден срочно мчаться к своим в деревню. У бабки сердце прихватило, может, в больницу повезет. Да не в нашу (врач-то уехал), а в Кимры, может, или в Дубну. Короче, все до завтра откладывается. Зато уж завтра — все будет!
Ну что тут было делать? Поблагодарить хозяев за гостеприимство, встать и отправиться, все-таки, в город, пытаться где-то что-то выяснять? Но где? И что? Как ни крути, никаких осмысленных шагов не вырисовывалось. По всему выходило, что и вправду — утро вечера мудренее. Кирилл снова попытался позвонить, и снова было занято. Застолье продолжалось.
Чуть позже, под плавный неторопливый разговорчик, Кирилл вдруг поймал себя на том, что клюет носом. Не мудрено, в общем-то: не выспался, устал с дороги, а тут водка с пивом. И все же, странно… Что это он так быстро захмелел? Или не быстро? За окном-то темно! Сколько же времени уже? Кирилл посмотрел на часы. Семнадцать двадцать пять. Что за черт? Почему же на улице стемнело? Или что-то случилось с его часами? Надо спросить у кого-нибудь, сколько времени. Но в это время майор опять рассказывал что-то очень интересное, и Кирилл снова отвлекся на его рассказ. И не заметил, как уснул, прямо за столом. И когда его, спящего, поднимали со стула и переносили на раскладушку, Кирилл этого уже не чувствовал.
Очнулся он совсем уже поздно. Обнаружил себя лежащим на раскладушке, той, что за шкафом. За окнами сплошная ночная чернота. Как ни странно, за столом продолжалась оживленная беседа. Кириллу стало стыдно, что он так вот неловко «покинул» общество. Менты-то, небось, подумали: «Слабак этот московский журналист! Не может водку пить как нормальный мужик». Стараясь не привлекать к себе внимания, осторожно выглянул из-за шкафа.
Майора за столом не было. В роли рассказчика выступал уже капитан. Водитель Тимур сидел, как ни в чем не бывало, и слушал собеседника, подперев кулаком щеку. А капитан нес что-то совершенно несусветное: