Рассказы
Шрифт:
— Она сумеет.
— Стелла-то ведь сумела.
— Еще бы!
— Стелла разбила полный поднос посуды, чтобы ее уволили, потому что она хотела выйти замуж за Боба. Но хозяйка простила ее и только вычла стоимость посуды из ее жалованья. Тогда Стелле пришлось забеременеть и начать кокетничать с хозяином, после этого протектор решил, что ей лучше выйти замуж за Боба.
— Альберт сказал, что Пенни получит скоро небольшой отпуск и что тогда, может быть, им удастся пожениться и уехать
— Но где же Молли? — опять повела свое наступление миссис Бойд.
Смех и болтовня прекратились. Люди стояли, смущенно переминаясь с ноги на ногу и тщетно ища, что бы сказать.
— Молли?
— Да, Молли. Бессмысленно делать вид, что вы не знаете, где она. Если она прячется и не хочет возвращаться домой, это ее дело. Но я должна буду сообщить в департамент…
— Здравствуйте, миссис Бойд! — в дверях хижины позади лошадей появилась девушка в розовом бумажном платье. Она была очень хорошенькая, крепкая, спокойная, но очень бледная. Она стояла, держа в руках небольшой сверток, завернутый в грязную шаль.
— Молли! — ахнула миссис Бойд. — У тебя родился ребенок?
Девушка, улыбаясь, кивнула.
— Но ведь ты сама еще ребенок. Тебе же еще шестнадцати нет! — воскликнула миссис Бойд.
— Мне исполнилось шестнадцать месяц тому назад, — спокойно возразила Молли.
— Это неслыханно! — возмутилась миссис Бойд. — Кто отец ребенка?
Глаза Молли смеялись.
— У меня было несколько друзей в городе.
Небольшая толпа, в напряженном молчании стоявшая вокруг, вздохнула с облегчением, и кое-где послышались приглушенные смешки.
— Постыдилась бы! — гневно сказала миссис Бойд. — Я была лучшего мнения о тебе, Молли. Я думала, что ты не похожа на других девушек. Ты столько лет жила с нами, я думала, что на тебя можно положиться.
— Не сердитесь, — тихо сказала Молли. — Я ничего не могла поделать… И я люблю мою малышку.
— Когда это случилось?
— Прошлой ночью.
Миссис Бойд с изумлением посмотрела на девушку. У Молли был измученный, но вполне здоровый вид.
— Как она? — спросила миссис Бойд у старухи, которая вышла из хижины и стала позади Молли. — Может быть, мне следует привезти сюда доктора или помочь устроить Молли в больницу?
— Я никогда не чувствовала себя лучше, — сказала Молли. — Тетя Мэй позаботится обо мне.
— Вам нет нужды беспокоиться, — пробормотала старуха. — Она легко отделалась. Я бы сама отправила ее в больницу, но все случилось так быстро.
— Покажи мне ребенка, — сказала миссис Бойд и, повернув лошадь, подъехала поближе к Молли.
— Она очень маленькая и красная, — извиняющимся голосом сказала Молли, нежно приподнимая грязную шаль.
Миссис Бойд наклонилась. Она никогда не видела более безобразного представителя рода человеческого, но в маленьком сморщенном личике было что-то странно знакомое. Сесили Аллисон потянула за собой лошадь и тоже подошла посмотреть на младенца.
— Мила, не правда ли? — с механической вежливостью проговорила она. — Как вы собираетесь назвать ее?
Молли закрыла личико девочки.
— Марлин, — ответила она радостно.
Дождь снова полил как из ведра, и метисы бросились в хижины, а всадницы поскакали обратно, стараясь держаться ближе к деревьям. Старшая из них как-то грузно осела в седле, странно постарев и помрачнев.
— Чем скорее их вышвырнут из нашего округа, тем лучше, — зло сказала она. — Совершенно аморальный сброд эти полукровки.
— А что можно сказать о белых, которые несут за них ответственность? — спросила девушка на гнедом жеребце.
Она не могла решить, была ли она свидетельницей трагедии или комедии. Хоть эти люди, у ног которых лежал преуспевающий городок, и жили хуже собак, в гнилых хижинах, среди темных зарослей, но все они хотели жить и мыслить как белые. Экзотическая кинозвезда и этот младенец в поселке отщепенцев — какое жестокое обвинение таится в такой картине! И все же мисс Аллисон казалось, что по простой человеческой доброте эти люди пощадили бабушку младенца. Они знали правду, скрытую за вызывающим ответом Молли. Удалось ли им это?
Еще до конца месяца метисов выселили из округа.
ПОБЕГ
Констебль Джон О’Ши был очень зол. Он ехал верхом из Мувигунды с тремя девочками-полукровками, привязанными сзади к седлу.
Он вспомнил, как трое мужчин — единственные белые на ферме — смотрели, как он седлал лошадь, пока отъезжал, а потом со смехом разгоняли туземок и лающих ему вслед собак. Почти все туземцы были на пастбище. «И слава богу, — думал О’Ши, — а то беды не оберешься».
Женщины и собаки долго бежали следом за ним с криком и воем; дети тоже выли и кричали. Наконец женщины отстали; девочки все еще всхлипывали.
Констебль О’Ши облегченно вздохнул, когда добрался до зарослей и выехал на ухабистую, твердую, как камень, дорогу, ведущую в Лорганс.
День стоял ясный, холодный и солнечный. Вдали расстилалась степь, серо-голубая, как зимнее море; на далеком горизонте синели гребни холмов. Акации кругом казались мертвыми, хотя после недавних дождей возле дороги еще оставались лужи и вокруг них на бурой земле, усеянной черными камнями, виднелись яркие пятна свежей зелени.