Расслабься, крошка!
Шрифт:
Вот только, как назло, таблеток не было.
Запастись он не успел, а администратор с его полезными знакомствами уже укатил в Москву…
Сверкающая чистота снова вызвала у Димки волну бешенства. Не думая, что делает, он снял штаны и завис над сверкающей чистотой купелью.
— Хотите скандала? — сказал он, отрывая кусок туалетной бумаги. — Будет вам скандал.
Егор сидел в кресле, беззаботно болтал ногой в могучем тупоносом ботинке армейского вида, прихлебывал кофе и молчал. Секретарша, которая минуту назад
— Что-то еще? — тихо спросило начальство.
В голосе уже клокотал шквал. Так иногда бывало, когда к начальству приходил с визитом сын. Начальство потом хваталось за бутылку, обзванивало другое начальство и жаловалось на великовозрастного балбеса, не желавшего приобщаться к папочкиной империи.
— Нет-нет, — спохватилась секретарша и так ловко выскользнула за стеклянную дверь, будто она просочилась между створками.
Дождавшись, когда секретарша отойдет подальше, Александр Боталов побарабанил пальцами по столу и ехидно спросил:
— И когда же состоится таинство?
— Там в пригласительном все написано, — ответил сын. — Ты же вроде бы читать еще не разучился.
— Не умничай мне тут, — разозлился Боталов и опустил глаза на кусочек раскрашенного картона.
Пригласительный на свадьбу сына показался Боталову пошловатым. Голуби, розочки, переплетенные обручальные кольца, витиеватый шрифт с кучей ненужных завитушек…
— Докатился, — проворчал Боталов, щурясь и отодвигая пригласительный подальше от глаз. — Родной сын, вместо буханья в ноги к создателю с просьбой благословения, приносит бумажку в конверте. Чего, просто не мог сказать?
— Ты же все время занят, — пожал плечами Егор. — А так я сейчас твоей секретутке на выходе эту бумажку суну, а она тебе в нужный момент напомнит: так, мол, и так, Александр Владимирович, не велите казнить, но завтра ваша кровиночка под венец идет. Купите комплект постельного белья в подарок и телевизор фирмы «LG».
— Ты бы еще СМС послал, — буркнул Боталов. — Совсем распоясался. Мало тебя в детстве лупили.
— Ой, мало, — вздохнул Егор. — Рос небитым, непуганым, как мимоза, поскольку папахен мой бросил сироту в младенчестве да уехал денежку делать.
— Помолчи, мимоза, — скривился Боталов, еще раз оглядел сына с ног до головы и вдруг рявкнул: — Я тебе сколько раз говорил, чтобы ты ко мне на работу являлся прилично одетым?! А если тут мэр окажется или, чего доброго, сам… В следующий раз велю охране тебя не пускать.
— Не думаю, что мэра или «самого» шокируют мои штаны, — спокойно ответил Егор. — Так что не финти тут, что мой вид тебя огорчает.
Боталов встал с места и подошел к громадному, во всю стену, окну, за которым простиралась Москва. С двадцатого этажа столица казалась куда внушительнее. Куда ни глянь, крыши, шпили, башни из бетона и стекла: белого, синего, зеленоватого…
Красотища.
Люди внизу маленькие, как букашки. И бегают
На дворе сентябрь, деревья еще почти не тронула осенняя желтизна, и только небо тут, сверху, кажется слишком синим и глубоким, холодным уже по-осеннему. Солнце еще согревает землю, а она тянет тепло откуда может, словно про запас…
Напротив — здание-близнец, словно другой берег. Может, там на двадцатом этаже сидит такой же человек, с теми же проблемами, как в фильме о двух мафиози, которые от страха быть убитыми не выходили из зданий-близнецов, сверлили друг друга ненавидящими взглядами и наняли в итоге одного и того же убийцу друг для друга.
Протянуть бы между небоскребами мостик и бегать туда-сюда, воспитывая характер. Авось извечный страх высоты съежится и оставит в покое…
Боталов глянул вниз, чувствуя, как у него привычно захватило дух, и потрогал холодное стекло кончиками пальцев.
Смотреть вниз — страшно. Будто бы и нет этой невидимой преграды. Один шаг — и пропасть.
— Ну, и чего ты так психуешь? — миролюбиво осведомился Егор. — Я понимаю, конечно, что ты моего брака не одобряешь. Но жениться, чтобы ты поправил финансовые дела, я тоже не хочу. В конце концов, ты моих женщин никогда не одобрял.
— Потому что спишь с кем попало…
Егор не ответил. Боталов спиной почувствовал нарастающую волну его раздражения и торопливо пошел на попятный. Ссориться со строптивым сыном не хотелось.
Взаимопонимания с Егором так и не удалось наладить. Не получалось семейной близости, хоть тресни!
Боталов часто думал: надо было отобрать сына у бывшей жены, увезти в Москву и воспитывать самостоятельно. Может, получилось бы из него что-то более живое и человечное. Но каждый раз, задумываясь об этом, он с горечью одергивал себя: куда было забирать?
Сначала он и сам мыкался по съемным квартирам, дерганый, злой, вечно занятый. Боталова двадцатилетней давности не волновало качество снимаемой жилплощади. Был бы душ и кровать, в которую он падал сбитым летчиком и засыпал мертвым сном. Брать в эту жизнь кроху сына казалось нереальным. Не няньку же нанимать…
Потом стало легче, но тут уже он сам, вкусив красивой жизни, пустился во все тяжкие, женился второй раз и радовался, когда Инна родила дочь. Однако про сына, оставленного в холодном Новосибирске со Снежной королевой, коей была его бывшая, не забывал.
Империя, созданная за двадцать лет, нуждалась в наследнике.
Он вызвал Егора в Москву «погостить», заранее зная, что после столицы тот не захочет возвращаться в Новосибирск. Однако недооценил упорства бывшей. Снежная королева постаралась на славу. В Москву приехал Кай. С утонченными манерами, железным характером и ледяным сердцем.
В компании сына Боталов часто чувствовал себя неуютно. Все мерещилось: Егор осуждает его за прошлое и, наверное, никогда не простит. А если бы он еще знал наверняка, как погибла его мать…