Расследования Арсена Люпена
Шрифт:
– Но ведь меня могут арестовать! – воскликнула графиня.
– Нет!
Это слово было брошено так решительно, а лицо Антуана Фажеро выражало такую уверенность, что Жильберта де Меламар покорно склонила голову в знак согласия.
– Мы вам поможем, мадам! – пообещала Арлетт, вдохновленная этой уверенностью; доводы, изложенные Антуаном, воодушевили девушку; ее ясный и светлый ум подсказывал ей, что он прав. – Но достаточно ли будет одной нашей доброй воли для оправдания графа? Ведь нас обеих действительно привезли в этот дом, и мы обе узнали эту гостиную, а в библиотеке при обыске
– Они ничего не видели и не могли видеть, – возразил Антуан Фажеро. – Вы не слишком хорошо знакомы с расположением комнат особняка. Апартаменты графа и графини находятся на втором этаже, их окна смотрят в сад. В правом крыле, опять же окнами в сад, расположены комнаты слуг… Внизу и в середине сада – никого нет, как и во дворе и в службах дома. Таким образом, преступники были свободны в своих действиях. Они орудовали именно здесь, и вас недаром привезли именно сюда, в эту гостиную, откуда, к счастью, вам удалось бежать!
Однако Арлетт все же возразила:
– Это маловероятно!
– Вы правы, маловероятно, но возможно. И вот еще что: мы имеем три тайны, связанные с одними и теми же обстоятельствами. Нельзя исключить того, что Жюль де Меламар, Альфонс де Меламар и Адриен де Меламар погибли… или оказались на волосок от гибели… как раз потому, что особняк Меламаров был построен именно таким образом.
Арлетт слегка пожала плечами:
– Если ваша гипотеза верна, то что же, выходит, будто один и тот же заговор был составлен трижды, только всякий раз с новыми участниками, отлично знавшими расположение здешних комнат?
– Да, злоумышленники всякий раз были новыми, однако они хорошо ориентировались в доме и стремились добиться своего. Смотрите! Существует некая тайна Меламаров, неотделимая от страха и бессилия, которые терзают несколько поколений этого семейства. А другая сторона обуяна алчностью и страстью к грабежу, и страсть эта передается от отцов к сыновьям.
– Но почему эти люди приехали именно сюда? С таким же успехом они могли сорвать с Регины бриллиантовую тунику прямо в автомобиле! Зачем им понадобилось везти пленницу через весь город?
– Да, это неосторожно, но зато при таких обстоятельствах они надеялись остаться безнаказанными и не попасть под подозрение.
– Но ведь меня не обокрали… да и что им было взять? У меня ведь ровно ничего нет.
– А может, этот человек в вас влюблен?
– И по этой причине привез меня именно сюда?
– Ну да – чтобы потом обвинить в этом других.
– Вы находите такой мотив убедительным?
– Нет.
– Тогда что же?
– Тогда остается предположить ненависть, возможное соперничество двух знатных семейств, одно из которых по какой-то неведомой причине решило погубить другое.
– Но ведь история такого соперничества была бы известна и графу, и графине!
– Нет. И это незнание фатальным образом способствует падению рода Меламаров. Целый век семьи-соперницы следуют параллельным курсом. Только одна сторона ничего не подозревает, а вторая – строит козни и действует. И в результате Меламары начинают думать, будто на них ополчился какой-то злой дух, тогда как на самом деле это просто череда людей, которые – по традиции или по привычке – уступают искушению, творят, пользуясь любым удобным случаем, свои черные дела и умышленно оставляют на месте преступления улики, обличающие других… взять хотя бы эту серебристую тунику. Меламаров, разумеется, обвиняют в похищении людей, а жертвы – на этот раз Арлетт Мазаль и Регина Обри – узнают место, где их держали взаперти.
Однако Арлетт это объяснение не удовлетворило.
Несмотря на то что оно выглядело вполне убедительным и даже странным образом соответствовало рассказу Жильберты, в нем все-таки была некая несуразность и оно разбивалось о множество контраргументов, оставляя при этом в тени более весомые доводы; словом, его трудно было принять безоговорочно. Но все же это была хоть какая-то версия, и ее явно не следовало сразу сбрасывать со счетов.
– Ну хорошо, – сказала девушка. – Однако то, что вы предполагаете…
Но Антуан тут же поправил ее:
– То, что я утверждаю.
– Пусть так. То, что вы утверждаете, правосудие может принять или отвергнуть, только если судью поставить в известность об этих событиях. Но кто же ему все это сообщит? У кого хватит уверенности и дара убеждения, чтобы заставить суд выслушать нас, а затем еще и поверить?
– У меня! – отважно заявил он. – Только я один и могу это сделать. Завтра я представлюсь судье как старинный друг мадам де Меламар и с полной откровенностью добавлю, что был бы счастлив сменить это звание на другое, более соответствующее тем чувствам, которые я к ней питаю. Я скажу, что после того, как она отказалась стать моей женой, я предпринял многолетнее путешествие и вернулся в Париж именно в тот момент, когда ее постигли эти тяжкие испытания. А еще я поясню, что поклялся доказать ее с братом невиновность и что, обнаружив место, где она скрывалась, уговорил ее вернуться в отчий дом.
Когда же судейские чиновники убедятся в правдивости ваших с Региной Обри измененных показаний, я оглашу признания Жильберты, раскрою тайну графов Меламаров и приведу следствие к желанному результату. В своем успехе я не сомневаюсь. Но, как видите, мадемуазель Арлетт, первый шаг – за вами и за Региной Обри, и вы должны на него решиться. Если вы до сих пор колеблетесь, если находите в моих речах противоречия или недомолвки, то взгляните на Жильберту де Меламар и спросите себя: может ли эта женщина быть воровкой?
Арлетт не сомневалась ни секунды. Она объявила:
– Я завтра же дам требуемые показания!
– И я тоже, – подхватила Регина.
– И все-таки, месье, – задумчиво проговорила Арлетт, – я опасаюсь, что у вас ничего не выйдет… и мы обманемся в наших ожиданиях.
Однако Антуан уверенно возразил:
– Ручаюсь, что все у нас получится. Может, Адриен де Меламар и не покинет тюрьму к завтрашнему вечеру, но полиция наверняка не осмелится арестовать госпожу де Меламар, а у ее брата наверняка достанет храбрости дождаться часа своего освобождения.