Расстояние
Шрифт:
– С друзьями?
– С бывшим любовником. Непродолжительный роман.
– У нее были друзья, с которыми можно поговорить?
– Мне не удалось найти ни одного, кто был с ней по-настоящему близок. Ни мне, ни полиции.
Я понимаю его взгляд без слов: «Значит, в этом замешана еще и полиция?»
Вместо этого Стефан произносит:
– Конечно, никого из членов семьи, помимо матери, на которую мы не можем рассчитывать. – Затем, после недолгой паузы: –
– Я с ним говорила, да. И я была в ее доме.
– Она жила с кем-то?
– Одна.
Стефан сутулится и хмурит лоб.
– Скажи, как ее описали коллеги?
– Настоящий профессионал своего дела. Амбициозна, но не лидер по натуре.
– Итак, у нее была депрессия. Как она возникла? Что говорят коллеги?
– Они не догадывались, что у нее депрессия. Она не делилась личным.
– Совсем не догадывались?
– Совсем. Она никому не говорила. Не таким она была человеком.
– И на работе избегала близких отношений?
– Она работала в маленьком коллективе и общалась с ограниченным количеством людей.
Стефан опять хмурится и произносит:
– В записях сказано, что она панически боялась допустить ошибку. И об этом не рассказывала коллегам? Она должна была переживать из-за того, что может потерять работу.
– Женщина ни с кем не откровенничала, – повторяю я.
– И никто ничего не замечал? Нервозности? Или, например, злости?
– Злости?
Стефан проводит рукой по обложке папки.
– Эту женщину переполняла злоба. Никто за всю жизнь не любил ее за личные качества, только за поступки. Психоаналитик отмечает ее склонность к суициду, а это связано с гневом. Никто не говорил об этом?
Я качаю головой.
– Возможно, не хотели ввязываться.
– Она была чрезвычайно замкнутым человеком. Никого не пускала в свою душу.
– Я бы сказал больше. Эта женщина производила впечатление рассеянного, потерянного человека. Возможно, коллеги считали ее неспособной оказать поддержку, помочь.
– Ничего подобного я не слышала. Никто не подозревал, что у нее проблемы, пока она…
Стефан замечает мое колебание. Интересно, как он сам закончил бы это предложение? Пока она не убила себя? Пока не нашли тело?
– Но они ведь работали вместе? Неужели они не чувствовали, что такой человек бросит в беде?
– Нет. Она гордилась тем, что никогда не допускала ошибок в работе.
Стефан коротко кивает, но немного отступает от темы.
– Психоаналитик не назначал ей антидепрессанты?
– Она отказалась назвать имя врача общей практики.
Еще один
– Она много пила?
– Возможно, одна, но никогда на людях. Даже на вечеринках не позволяла себе больше одного-двух бокалов.
– Физическое состояние? Боли?
– Она никогда не болела. В шкафчике в ванной нет ничего сильнее парацетамола.
– За время посещения психоаналитика она ни разу не звонила с сообщением, что заболела и не может прийти?
– Нет.
– Ни разу не болела?
– Получается, нет.
– Случаи нанесения ущерба себе самой? Есть доказательства?
– Имеешь в виду, что женщина пыталась перерезать себе вены?
– Один из возможных вариантов. Расскажи о ее семье. Белые воротнички?
– Хорошо образованный средний класс.
– Тогда она могла вредить себе не физическим образом. Накричать на босса, переспать с мужем коллеги. Плохое поведение с заранее известными катастрофическими последствиями.
– Ничего подобного мне не известно.
– И на теле нет шрамов или следов порезов?
Что-то в его тоне привлекает мое внимание, но я не могу понять что.
– Она могла сделать порез на той части тела, которую не видно.
– Патологоанатом бы увидел, – говорит брат и поджимает губы. У него лицо человека, только что уловившего нечто важное и мгновенно сфокусировавшегося на этом. – Расскажи, как она жила?
Вопрос ставит меня в тупик. Мне это кажется неважным.
– В доме аккуратно, чисто. Скучно.
– Но не грязно? Никаких признаков того, что окружающее перестало ее волновать, что она перестала заботиться о себе?
– Она очень аккуратна. В шкафах все в идеальном порядке.
– Это может быть связано с обсессивно-компульсивным расстройством. Если эта женщина от природы человек аккуратный, то депрессия могла лишь усилить это. Но должно быть что-то, чем она пренебрегала. Заросший сад? Грязная машина?
– У нее нет сада, и машины я не видела.
– А одежда? Внешний вид?
– Она была консервативна. Ничего легкомысленного и поношенного. Полагаю, она следила за своей внешностью. Покупала дорогую одежду и берегла ее. Пользовалась косметикой. Занималась в тренажерном зале.
– А в конце? Полагаю, имел место кризис.
– Ничего не изменилось.
Стефан прижимает кончики пальцев ко рту. Думает.
– В записях указано, что женщина испытывала страх, что может совершить ошибку – непоправимую ошибку. Она работала в рекламном агентстве?
– Она была врачом.