Расстояние

Гилтроу Хелен

Урывками Йоханссон наблюдает картину людских страданий. Женщина рыдает, не сводя глаз с дерущихся в переулке, мимо проходят несколько мужчин и косятся на Йоханс со на. Он отводит взгляд, стараясь избежать конфликта. Все тот же запах отходов и мочи.

В любую секунду преследователи могут появиться из-за угла.

Это худший дом в худшем районе. В щелях между плитами пробиваются сорняки, окрашенные панели на фасаде здания испещрены трещинами, вместо окон пустые дыры. Зловоние становится здесь еще сильнее. На пороге лежит человек

и смотрит вверх пустыми, ничего не выражающими глазами. За ним в дверном проеме появляется лицо.

То самое лицо.

Секунда, вторая. Йоханссон не замедляет шага.

Из-за угла появляется хвост, Чарли Росс отступает в темноту подъезда, но до конца улицы Йоханссон ощущает его пристальный взгляд.

Давай же. Чего ты медлишь. Действуй.

Он сворачивает в переулок, проходит через пустующий дом и, обернувшись, видит, как мечутся потерявшие его преследователи. Он не должен ничем себя выдать. Об этом никто не должен знать.

Пролежав на земле до тех пор, пока не удостоверился, что путь свободен, Йоханссон встает и направляется к зданию, где видел Чарли Росса.

У него нет оружия. Придется действовать быстрее и четче, подобраться ближе. Росс крупный мужчина, но он старше, да и Программа сделала свое дело. Если они останутся один на один, проблем не должно возникнуть.

На пороге по-прежнему лежит мужчина, он даже не вздрагивает, когда Йоханссон переступает через него, лишь тихо стонет.

Сквозь грязное окно мелькает тусклый свет лампочки. Вонь становится еще сильнее.

Чарли Росс и в таком месте…

В том доме в холле на высоком постаменте стоял букет лилий, словно охраняя вход в гостиную. Их было хорошо видно за плечом женщины, появившейся в дверном проеме. Войдя в дом, он сразу почувствовал их аромат. Странно, почему через столько лет он помнит эти лилии…

У лестницы разговаривают двое мужчин. Один из них курит, и светящийся огонек сигареты становится для Йоханссона маяком. По их поведению ясно, что в этом доме они не живут. Люди Кийана? Лица ему не знакомы. Сигарета переходит в руки другого мужчины, ни один из них даже не смотрит в сторону Йоханссона.

Он быстро преодолевает два пролета.

Коридор уходит вправо и влево. Дверь пожарного выхода распахнута настежь и упирается в пол, придерживаемая сломанным косяком. Рядом кучи нагроможденного мусора и обломков деревянных досок. Йоханссон поворачивает направо только потому, что путь здесь свободен.

Без стука он по очереди открывает каждую дверь. В первой комнате на самодельной кровати лежит старик в одной грязной рубашке. Во второй он видит шесть женщин – самой младшей лет двадцать, самой старшей за пятьдесят, – затаив дыхание, они сидят вдоль стен. За третьей дверью удалось обнаружить лишь тараканов, ползающих по пластиковым тарелкам с гниющей едой. Больше в доме никого не было.

Четвертая дверь заперта.

Йоханссон уже приготовился высадить ее плечом, как в комнате слышатся шаги и раздается звук открываемого замка.

В полудюймовой щели появляется глаз Чарли Росса.

– Ты? А я тебя ждал.

Ждал? Ты знал, что я приду, и знал зачем? Так почему же ты не сбежал?

Крыша в здании начала рушиться. На растрескавшемся потолке появились темные пятна, сползающие на стены. Старый диван у стены завален подушками и одеялом. Радио в углу издает жалобные звуки музыки. Росс подходит и выключает его.

– Сколько лет прошло? – спрашивает он, не поворачиваясь.

– Восемь.

– Восемь лет. – Росс замолкает, словно все эти годы проносятся у него перед глазами, затем поворачивается к Йоханссону и произносит: – Я бы предложил тебе сесть, но… – Он обводит рукой комнату, в которой стоят лишь диван, стол и небольшая тумбочка. Другой мебели просто нет.

Тогда в доме в Марлоу он тоже не предложил ему присесть, но тогда все было по-другому. Сейчас Росс одет в вещи, которые ему малы, на подбородке отросшая щетина, а во рту недостает зубов. Должно быть, ему лет шестьдесят, а с виду восемьдесят.

Несколько мгновений они молча смотрят друг на друга, затем Чарли произносит:

– Тебя искали. Ты исчез. Я думал, тебя все же нашли.

– Нет.

– Но тех троих нашли.

– Я слышал.

– А тебя нет. Ты всегда от них отличался. Знаешь, я рад, что тебя не поймали. Если у кого и было право убить тебя, так это у меня одного. – Росс улыбается так, словно они решили вместе предаться воспоминаниям, над которыми могут посмеяться. – Куда ты тогда пропал?

– Просто уехал.

– Но ты ведь продолжал работать, верно? Иначе тебя бы здесь не было.

Молчание. Оба оглядывают комнату. Окна плохо заделаны, и холодный воздух проникает в помещение.

– Путь вниз долог, да?

– Можно найти что-то получше, – говорит Йоханссон и в тот же момент понимает, что ошибается.

– Все будет лучше, но за это надо бороться, – говорит Росс. – Скоро ты от всего устанешь. – Он кажется именно уставшим, смертельно уставшим. – Не ожидал, что увижу тебя здесь. – Через мгновение, словно заставив себя проснуться, он расправляет плечи. – Я ничего не говорил. Тебя сдал не я.

– Знаю.

– Давно ты здесь?

– Пару недель.

– Потребуется время, чтобы привыкнуть. Но ты же с Кийаном. – Росс кивает.

– К чему вы это? – резко спрашивает Йоханссон и наталкивается на острый взгляд Росса.

– Ты неприкасаемый, – произносит тот, смягчившись. – Работаешь в лагере?

– В клинике.

В глазах Росса мелькает интерес.

– Значит, после всего, что произошло, ты учился медицине?

– До того.

– И теперь спасаешь жизни. – Росс говорит так, словно в этой фразе есть скрытый смысл, и кивает, будто он понятен ему одному.