Расстрельщик
Шрифт:
– Алька страшно скучает.
Таращился на Базылева во все глаза, но у того на лице ни один мускул не дрогнул. Базылев поднял голову и равнодушно спросил:
– Что вы сказали, простите?
Он должен был бы удивиться. Изумиться даже. А вместо этого сидел истукан истуканом и терпеливо ждал от Корнеева ответа на вопрос.
– Алька скучает, – упрямо повторил Корнеев и снова вздохнул, чтобы показать, как скорбит по этому поводу.
– Алька – это кто?
У
– Алька – мой сын. Меня не видит целыми днями, потому и скучает.
Распахнулась дверь. Вошел Захаров и замер на пороге.
– Я тебя потерял, – объяснил Корнеев, упреждая вопрос.
– Машина ждет, – сухо бросил Захаров.
Пропустил Корнеева мимо себя, сам вышел следом и плотно прикрыл дверь. Шагал следом за Корнеевым, дыша ему едва ли не в затылок.
– Не люблю! – сказал Корнеев.
– Чего не любишь?
– Чтоб вот так, в затылок, дышали.
– Перетерпишь, – усмехнулся за спиной Захаров.
Вышли из дома. Из двух машин осталась одна.
– Он тебя довезет, – сказал Захаров, кивнув на водителя.
– А Боря?
– Тихомирова я уже отправил.
Какая досада. Теперь придется разыскивать Тихомирова в городе, чтобы ознакомить с копией уголовного дела.
– Завтра в полдень вернешься, – сказал Захаров и обвел взглядом окружающий дом сад. – У нас здесь сегодня важная встреча.
Хотел этим сказать, что лишние люди должны удалиться.
Корнеев бросил сумку на заднее сиденье автомобиля. Захаров старательно смотрел куда-то в сторону. И вдруг, совершенно неожиданно, сказал:
– Дела идут из рук вон плохо.
– Ты о чем? – проявил вежливое участие Корнеев.
– Вчера еще двоих наших убили.
– В «Росэкспорте»?
Корнеев прекрасно знал, что не в «Росэкспорте». Захаров говорил о тех двоих, при покушении на которых погиб Ганушкин. Но проявлять осведомленность было ни к чему.
– Нет, не в «Росэкспорте», – сообщил Захаров. – Но тоже не чужие нам были люди. Поехали в Сабурово по делам, а их там караулили.
Повернул голову и внимательно посмотрел на Корнеева.
– Но теперь-то ты видишь, что я ни при чем, – дерзко сказал Корнеев и даже ухитрился засмеяться. – Я вчера целый день торчал здесь.
Он оборвал смех, потому что Захаров уж очень мрачно насупился. Или действительно в Сабурове завалили слишком ценного человека, или это была не единственная неприятность в захаровской жизни.
– У тебя все нормально, Паш? – участливо спросил Корнеев; он почти не лицемерил при этом.
– Нормально, да. Лучше просто не бывает.
А у самого лицо, как у приговоренного. Махнул рукой, развернулся и пошел прочь. В одном из окон дома дрогнула занавеска. Корнеев всмотрелся: Базылев. Хотя какой там Базылев!
Корнеев сел в машину и назвал водителю свой домашний адрес.
Конечно, не Базылев! Не узнал Корнеева, когда они столкнулись нос к носу. И еще – не имеет понятия, кто такой Алька. Алька – то есть Алексей – сын Базылева. Значит – подставка. Теперь уже никаких сомнений. Пластическая операция или что-то в этом роде.
Глава 46
Дверь квартиры открыла Тамара. Корнеев очень удивился и даже не стал этого скрывать.
– Я сейчас живу у вас, – объявила Тамара. – Ты не будешь возражать?
– Чего же мне возражать, – осторожно сказал Корнеев. – А Рита дома?
– Рита на работе.
– Понятно.
Они прошли в комнату. Только здесь, при дневном свете, Корнеев разглядел синеву под правым глазом женщины.
– У тебя все нормально с Пашей? – осведомился Корнеев, уже начав о чем-то догадываться.
– Я ушла от Захарова.
– Ну и ну.
Для Корнеева это было полной неожиданностью.
– Он тебя приложил, да?
Тамара в ответ лишь нервно дернула плечом. Значит, синяком ее действительно наградил Захаров!
– Подонок, – сказала женщина. – Ты бы знал, Вадим, какой он мерзавец!
– Жили вы вроде нормально, – напомнил Корнеев.
– Со стороны так казалось. А теперь вот прорвалось. Вся его гниль наружу вылезла. Подонок, я же говорю. Последнее время он просто ненормальный. Я его уже боюсь.
Еще бы не бояться.
– И давно с ним такое? – поинтересовался Корнеев.
– Месяц, если не больше.
С тех пор, как у «Росэкспорта» начались неприятности.
– Ну, может, еще помиритесь, – не слишком уверенно утешил Корнеев.
– Черта с два! – в сердцах бросила Тамара.
Корнеев был абсолютно согласен с ней. Но держал свое мнение при себе.
– Что ж, тебе виднее, – пожал он плечами. – Ты не возражаешь – я позвоню?
Заперся в комнате и торопливо набрал номер телефона Христича.
– Алло? Олег Николаевич?
– Вадим? Ты откуда звонишь?
– Из дома.
– Из своего?
– Меня отпустили на сутки.
– Вот так дела! – сказал Христич, и в его голосе явно слышалась досада. – Вадим, они вывезли Базылева за город, в тот самый особняк.
– Знаю.
– Откуда?
– Видел его.
– Базылева?
– Это не Базылев.