Расстрельщик
Шрифт:
Глава 49
По телевизору не показывали ничего интересного. Корнеев провел перед экраном четверть часа и понял, что заснет, если просидит в кресле еще хотя бы пять минут.
Поднялся, послонялся по коридору, заглянул в комнату, где оставил Тихомирова. Боря сидел в кресле, обхватив руками голову. Листы бумаги рассыпались по паркету. Прочитал и дозревает. Корнеев не стал ему мешать.
Прогуливаясь по коридору, он прошел почти в самый его конец и вдруг обнаружил, что стоит перед той самой дверью, за которой накануне увидел «Базылева». Он не сразу решился ее распахнуть. Почему-то побаивался – чего? Сам себе не мог ответить. Наконец толкнул дверь. Она открылась легко и бесшумно. В комнате никого не было. Так же пустынно и тихо, как и во всем доме. Корнеев переступил порог. И почти сразу увидел кровь. Он не обратил бы внимания на эти мелкие капли на полу, если бы не имел кое-какого опыта. Оглянулся на дверь, словно кто-то мог за ним следить, и медленно опустился на колени. Да, пятна засохшей крови. И совсем свежие, судя по всему.
Корнеев, перемещаясь едва ли не ползком, обследовал всю комнату. У кресла, в котором он видел «Базылева» в последний раз, следов крови не оказалось. Но зато здесь кто-то очень тщательно вытер пол. Заметно было, что старались, но в стыках между неплотно пригнанными брусками паркета кое-что все же сохранилось. Вот здесь, у кресла, было больше всего крови. Ее-то замыли, но забыли о мелких каплях, оставшихся чуть в стороне.
Еще раз ползком по комнате. Теперь Корнееву стало ясно, что мелкие капли не разбрызганы там и сям, а тянутся едва видимой цепочкой – к двери. Если он не ошибался, то где-то в коридоре должны обнаружиться и крупные капли. Они обязательно должны быть. Как бы осторожно ни несли труп – кровь капает.
Он оказался прав. Еще одно пятно. И еще. Корнеев добрался едва ли не до входной двери дома и вдруг потерял след. Вернулся назад. Одно из пятен было совсем замечательное. Крупное, похожее на подсохшую корочку. За такой след любой эксперт полжизни отдаст.
Корнеев взял на кухне нож, чистый целлофановый пакет и вернулся к тому замечательному пятну. Склонился над ним, встав на колени. Пол был деревянным. Достаточно снять тонкий слой стружки вместе с пятном, и лучшего подарка для экспертов не придумать. Корнеев проколдовал над «подарком» целых пять минут, прежде чем сумел сделать такой срез, какой хотелось. Опустил стружку в целлофановый пакет, вздохнул с чувством выполненного долга, распрямился, все еще стоя на коленях, и увидел Захарова. Тот стоял напротив, в трех шагах, и с нескрываемым интересом наблюдал за происходящим. В его глазах не было злобы. Только холодная решимость. С такой решимостью убивают.
Корнеев сделал попытку подняться, но не успел – Захаров откуда-то из-за спины выдернул пистолет и сказал, не повышая голоса и словно бы даже с насмешкой:
– Ну что, попался, сыщик?
И Корнеев понял, что жить ему осталось совсем недолго.
Глава 50
Целлофановый пакетик в руках казался теперь нелепицей. Корнеев отбросил его в сторону, даже не опасаясь, что слишком резкое движение может стоить ему жизни. Ему теперь было все равно.
– Вычислил, да? – спросил он беззлобно.
– Я не вычислял тебя. Потому что с самого начала знал, что тебя заслали.
– Знал? – удивился Корнеев.
Еще бы не удивляться: знал – и тем не менее оставил в живых.
– Знал, конечно. Это Молотов придумал – подержать тебя под присмотром, но на безопасном расстоянии. Чтоб не мешал.
Так и было, понял Корнеев. Он и сам что-то подобное подозревал.
– Так ты чей?
– Ничей! – огрызнулся Корнеев.
– Ты зря грубишь.
– А ты зря вежливость проявляешь.
– Это ненадолго, – пообещал Захаров. – Вот только насчет кое-чего ты меня просветишь, и мы расстанемся.
– Нам в разные стороны, да?
– Да. Мне в Москву, тебе на тот свет.
Корнеев, все еще стоявший на коленях, сел на пол. При этом Захаров предусмотрительно переместил руку с пистолетом.
– Унизительно стоять на коленях, – пояснил Корнеев. – Я так не привык.
– Это ты у нас мало поработал. Я бы тебя научил.
– Ты грозный, – поддакнул с усмешкой Корнеев.
Захаров пропустил шпильку мимо ушей.
– Мне нужно знать, – сказал он, – кто нами так плотно занялся.
– Очень плотно? – уточнил Корнеев.
– Излишне плотно. Одного за другим наших мочат, не успеваем хоронить.
– Кремация, – подсказал Корнеев. – Дешевле и хлопот меньше.
– У тебя веселое настроение, – определил Захаров.
– По-твоему, у меня есть повод печалиться?
И опять Захаров сделал вид, будто не заметил иронии.
– Так я повторю вопрос, – сказал он.
– Не надо, я помню.
– Тогда отвечай.
– Не могу.
– Почему?
– Я же говорил тебе – подписка о неразглашении. Я не шутил, Паша. Ничего не могу тебе сказать. Страшный секрет. Единственное, что могу сообщить, – вас раздавят. Ты просто не представляешь себе, кто вами занимается.
По лицу Захарова пробежала тень. Он и сам, похоже, знал, что их раздавят.
– Ты не за тех взялся играть, Паш. С заведомыми неудачниками лучше не связываться. На кого ты поставил? На Молотова? Он идиот. Ты это понимаешь? Он же тяп-ляп все делает. Его завалят, и очень скоро, ты уж мне поверь.
– О нем не пекись, – посоветовал Захаров. – У тебя сейчас свои проблемы.
Корнеев покачал головой.
– Ты что, убить меня собрался? – спросил он таким тоном, будто не верил в правдоподобность собственного предположения. – И рука при этом не дрогнет?
Вместо ответа Захаров поднял руку с пистолетом. Зрачок ствола смотрел Корнееву прямо в глаза. Жуткое и невыносимое зрелище. Корнеев опустил голову. И увидел, что у Захарова четыре ноги. Две передние обуты в черные лакированные туфли, а две задние – тоже в туфли, но коричневой кожи. Корнеев этому обстоятельству немало удивился, и целая секунда прошла, прежде чем он понял, что у Захарова не четыре ноги, просто позади него кто-то стоит. Неслышно подошел и встал за спиной.
– Оружие брось, – негромко произнес напряженный мужской голос.