Рассвет костяной волшебницы
Шрифт:
– Но я все равно порадуюсь. Ты не представляешь, как мне это нравится.
Сердце в груди начинает биться быстрее, и это очень меня злит, ведь только подтверждает, что боги не просто так выбрали принца для меня.
Я опираюсь на костыль и подхожу к нему, а затем опускаю жемчуг в его руку. На его лице тут же вспыхивает обиженное выражение. Но мне плевать. Я не собираюсь страдать от чувства вины из-за парня, который прячет мои кости благодати.
– Я не похожа на твою мать. И никогда не стану такой, как она.
Мне предназначено быть Перевозчицей
«Я должна убить тебя, Каз. Точно так же, как моя мать пыталась убить Бастьена».
Я отворачиваюсь и ковыляю к открытой двери. Но выйти не могу, так как проем загораживает один из гвардейцев.
– Ваше Высочество. – Полный мужчина кланяется Казимиру. – Мадемуазель Аилесса может вернуться в свои покои. Мы не обнаружили никаких признаков нарушителей.
– Спасибо. – Голос Казимира звучит глухо, без привычной теплоты и переливов. – Скажите гвардейцам, что они могут вернуться на свои посты.
Как только мужчина уходит, я поворачиваюсь к Казу. Меня так и тянет вновь посмотреть на него. Его глаза больше не горят, но в них все еще теплится доброжелательность. Ну почему в нем нет и капли жестокости? Это помогло бы мне понять, почему он меня обманывает. И стало бы намного легче его ненавидеть. Или убить.
– Увидимся на празднике, – говорю я, подталкиваемая какой-то необъяснимой потребностью подбодрить его.
Хмурые складки на его лице разглаживаются, брови слегка приподнимаются, а на губах появляется легкая улыбка.
– Слуги принесут тебе платье для фестиваля, – говорит он. – Надеюсь, это никак не оскорбит тебя. Я заказал его недавно, и его никто не носил до тебя. – Он опускает взгляд на нитку жемчуга в своей руке, а затем прячет ее в сундучок и осторожно закрывает крышку. – Я имею в виду, что это платье не связано ни с какими ожиданиями.
Вот только вряд ли это так, даже если ему этого хочется. Там, где существует привязанность, есть и ожидания.
– Если это так, то я с радостью надену его, – отвечаю я, стараясь соблюдать тонкую грань вежливости, но при этом не давать ложных надежд.
А еще защитить свое сердце, сохранив его для Бастьена.
Мои слова вызывают у Каза искреннюю улыбку, и я тут же отвожу взгляд, чтобы не начать любоваться ямочками на его щеках. А затем выскакиваю из комнаты на своем костыле.
«Это всего лишь платье, Аилесса. Никаких ложных надежд. Никаких ожиданий».
3. Бастьен
Я не могу перестать пялиться на одну из служанок в большом зале. Это ее волосы. С рыжиной. Далеко не идеальный оттенок каштановых волос Аилессы. Вдобавок такие же длинные и волнистые, как у нее. А когда девушка время от времени переходит в места, куда не дотягивается свет от массивной люстры, то ее волосы кажутся немного темнее. Прям как сейчас. И если не вглядываться,
– Всем остановиться!
Я резко втягиваю воздух. Мимо моего укрытия проходит мужчина, вынуждая меня отодвинуться от края гобелена в закуток между тканью и стеной. Если бы мужчина не нес в руках ящик, закрывавший его лицо, то он бы точно заметил мою высунувшуюся голову.
Я прижимаюсь спиной к прохладным камням. А затем разминаю сжатые в кулаки пальцы. Торчу здесь уже довольно долго, выжидая подходящего момента, чтобы прокрасться к дереву в горшке, куда Сабина кинула костяной нож. Но большой зал наполнен слугами, готовящимися к первому фестивалю Ла Льезон.
– У нас чрезвычайная ситуация! – заявляет мужчина.
Бам. Он с грохотом ставит ящик на стол.
– Вы только посмотрите. Это свечи из жира, а не пчелиного воска. – Он замолкает на мгновение, ожидая возмущенных вздохов. Но вокруг царит тишина. – Видимо, свечник не получил наш заказ, а все магазины Довра закрыты на праздник. – Он вновь замолкает, постукивая ногой по полу. – Неужели мы позволим, чтобы дымящиеся свечи испортили первый фестиваль, на котором будет присутствовать Его Королевское Величество, и оскорбим особого гостя принца?
«Особого гостя»? Я едва сдерживаю усмешку. Это так Казимир называет свою любимую пленницу? Представляю, как Аилесса сидит рядом с ним сегодня вечером и вокруг ее лодыжки обвивается цепь, приковавшая ее к стулу. А затем в памяти вспыхивает другой образ: Аилесса в катакомбах со связанными веревкой руками и ногами. Связанными мной. Внутри все переворачивается. Да, я тоже похитил ее, но при этом считал, что она бессердечная убийца. И никогда не притворялся, будто спасаю ее, как это сделал принц.
– Ответ «нет», – продолжает мужчина. Видимо, он дворецкий. – И вот как мы спасемся из этой ситуации. Вы обыщете замок и осмотрите все канделябры, фонари и подсвечники, выискивая любые свечи из пчелиного воска. Забирайте их, даже если они уже зажжены. Самые высокие из них мы установим на главном столе, а остальные используем для других мест. – Он дважды хлопает в ладоши. – Что стоите? Поторопитесь!
Слышится топот ног. И шепотки десятка собравшихся слуг стихают, когда они разбегаются в разные стороны. А затем, судя по решительным шагам, дворецкий следует за ними.
Теперь у меня появился шанс.
Я выскальзываю из-за гобелена и осматриваю зал, чтобы убедиться, что все разошлись, и бросаюсь к дереву в горшке, стоящему у другой стены. К счастью, поблизости нет гвардейцев. Казимир приказал им обыскать замок на случай, если Сабина пришла не одна.
Сабина. Я невольно стискиваю зубы. Почему она сбежала так внезапно? Она же с легкостью могла отбиться от принца и его людей. Могла бы просто отвлечь их, а я бы за это время освободил Аилессу. Но теперь мне придется все делать самому – после того, как Аилесса убьет Казимира.