Рассвет наступит неизбежно [As Sure as the Dawn]
Шрифт:
— Почему ты не защищался? — Руки Рольфа сжимали пропитанную кровью тунику римлянина. — Почему?
— Отрекись от Аномии, — прохрипел Феофил, — пока не поздно.
Рольф разжал руки и заплакал.
— Почему ты не защищался? Почему?
Феофил видел, как он мучается, и сжал ему руку.
— Обратись… — прохрипел он, — обратись к Иисусу.
Рольф вскочил на ноги. Он посмотрел на свои руки, на которых была кровь римлянина. И, повернувшись, бросился прочь.
Рицпа
Ночью Рицпа проснулась, почувствовав что–то неладное. Сцена с Аномией до сих пор была свежа в ее памяти, и она помолилась за Хельду и за тех неизвестных, которые приходили по ночам к Феофилу. Когда же она уснула, ей не давали покоя какие–то странные сны. Потом Рицпа снова проснулась среди ночи, испытывая необъяснимый страх за Феофила. Она разбудила Атрета и сказала, что пойдет к нему.
— Скоро рассветет. Не торопись.
— Нет, я пойду сейчас.
— Зачем?
— Не знаю, но надо. Пожалуйста, приходи туда как можно скорее.
— А как же Халев? — спросил Атрет, привставая и проводя руками по волосам. У него болела голова от меда, который он пил накануне вечером с Хольтом, Рудом и другими.
— Оставь его с матерью.
И вот теперь Рицпа стояла посреди утренней лощины, освещаемой восходящим солнцем, и внимательно оглядывалась вокруг, пытаясь отыскать Феофила. В грубенхаузе его не было, и на ее зов он не откликался. В конце концов, она нашла его в дальнем конце двора его дома, лежащим во влажной от росы траве.
— Нет!
Феофил стонал от боли, чувствуя, как с каждым ударом сердца силы покидают его. «Господи…» Он увидел стоящую над ним Рицпу, встающее за ее спиной солнце, потом Рицпа опустилась возле него на колени и попыталась приподнять его.
— Боже, — плакала она. — О Фео!
— Все в порядке, сестра моя, — сказал он. — Все хорошо.
— Атрет! — что есть силы закричала Рицпа, и слезы ручьем потекли по ее бледным щекам. — О Боже, прошу Тебя. — Она закрыла ладонью одну из ран Феофила, но поняла, что это бесполезно. — Атрет! Атрет!
— Уведи… Халева, — произнес Феофил, чувствуя, что ему становится трудно дышать.
— Он остался дома. Я не взяла его с собой. Что–то подсказывало мне, чтобы я не брала его. Я знала, что надо прийти. О Боже, почему я не пришла раньше? Зачем Рольф сделал это?
— Его послали, — произнес Феофил, закашлявшись. — Он не хотел этого.
— Но ведь он сделал это. Сделал.
— Прости его, сестра моя.
— Как я могу
— Иисус простил. — Феофил взял ее дрожащую руку. — Скажи Атрету… Помни Господа… — Он снова закашлялся. С каждым вздохом его рана на груди сочилась кровью, но он сжал руку Рицпы с необыкновенной силой. — Не говори Атрету, что это был Рольф. Атрет слаб. Захочет отомстить. — Кровь наполняла его легкие. — Стой твердо…
— Молчи, не говори. — Рицпа увидела, что ее муж уже бежит в их сторону. — Быстрее! — со слезами на глазах кричала она, прижимая к себе Феофила и чувствуя, как он уходит. — О Иисус, прошу Тебя, прошу Тебя, не забирай его от нас. Не забирай. Не умирай, Феофил. Атрет идет сюда.
Когда Атрет прибежал, опустился на колени и посмотрел на своего друга, его лицо посерело.
— Кто это сделал?
Феофил сжал его ладонь.
— Паси овец.
— У меня нет овец! — сказал Атрет, не понимая, о чем он говорит. — Кто это сделал?
— Паси овец. — Рука Феофила ослабела. Он глубоко вздохнул и обмяк на руках Рицпы, его карие глаза застыли, глядя на Атрета.
— Он ушел, — прошептала Рицпа, и ее охватил страх.
— Верни его! — потребовал Атрет. — Верни его, как он тогда вернул тебя!
— Я не могу. — Ее руки дрожали, когда она бережно закрывала Феофил у глаза.
— Почему? — в отчаянии закричал Атрет. — Попытайся. — Он положил руки на грудь Феофилу, пытаясь закрыть его раны. — Попытайся!
— Неужели ты думаешь, что мы можем командовать Богом, чтобы Он дал нам то, что нам хочется?! — закричала Рицпа. — Его больше нет.
Атрет отошел от нее.
Рицпа сильно дрожала, ей было трудно говорить. Боже, Отец наш, что мы теперь будем делать? Что мы будем делать без него? О Боже, помоги нам!
И тут она почувствовала какую–то теплую волну и поняла ответ на эти вопросы. Она вспомнила Слово, которому Феофил учил ее, и произнесла вслух:
— «Господь — свет мой и спасение мое: кого мне бояться? Господь — крепость жизни моей: кого мне страшиться?»
Крик Атрета нарушил ее спокойствие. Она подняла голову и посмотрела на мужа, стоящего над ней; его лицо было искажено гримасой горя и ярости. Рицпа никогда не видела его таким. Он тяжело дышал, будто пробежал несколько миль, а глаза налились кровью.
— Я убью того, кто это сделал. Клянусь всемогущему Богу, я найду его и сделаю с ним то, что сделал он!
— Нет, Атрет, — сказала Рицпа, понимая теперь, насколько дальновидным оказался Феофил. — Феофил сказал тебе, чтобы ты пас овец. Овцы — это твой народ. Феофил сказал мне, что два человека приходили к нему по ночам, чтобы слушать Слово Божье. И, наверное, среди твоего народа есть еще люди, которые стремятся к Господу. Мы должны дать им Слово.
— Может быть, именно кто–то из них и сделал это.