Рассвет (сборник)
Шрифт:
Какая-то птица, раскинув крылья, долго летела над машиной, потом резко повернула назад и вскоре исчезла.
На ярко-голубом утреннем небе еще виднелся прозрачный серп Луны. Казалось, что кто-то протирал тряпкой стеклянный купол и не смог отмыть прилипшую бумажку.
Степь… Веками неуемные ветры резвились здесь серыми шарами перекати-поля, и нигде, вплоть до предгорных лесов, им не за что было зацепиться. Рано весной степь облачалась в зеленый бархат, но уже в начале лета ее роскошное одеяние бледнело, и она снова превращался в унылую,
Галина долго всматривалась в эту первозданную девственную степь, и ей казалось, что такой же она была и десять веков назад, и двадцать.
«Вот где нужна наша энергия и неутомимые руки!» — подумала она.
Девушка представила на минуту, что впереди, до самого горизонта, тянутся массивы виноградников и садов, и вздохнула. Ей даже показалось, что степь дыхнула на нее каким-то неуловимым благоуханием плодов.
«Правду говорит Витя — человек рожден для счастья. А что такое счастье?..»
Девушка долго смотрела на плоскую равнину и рисовала сказочную картину. Асфальтированные дороги пролегли между садами, над которыми вздымаются белокаменные дворцы, и песня, легкая, безудержная песня, звенит надо всем.
Галина не видела, как Виктор с любопытством и восхищением наблюдает за ней.
Наконец он не выдержал, спросил:
— О чем мечтаешь?
Она вздрогнула, глубоко вздохнула.
— Скажи, Витя, о чем ты сейчас думаешь?
— Как это о чем?
— Ну, что навевает на тебя эта степь, когда ты смотришь на нее?
— А-а, — засмеялся Виктор. Он несколько минут молчал, собираясь с мыслями, потом порывисто почесал затылок.
— Я думаю, что жизнь человеческая должна быть вот такой же просторной и ровной, как эта степь, чтобы куда бы ни оглянулся, — везде ясно видел горизонт. Жизнь, Галочка, — это движение. А движение неодолимо и неумолимо. Ему, как и времени, нет препятствий. Все перед ним бессильно.
— Что-то непонятное ты говоришь…
— Непонятно? Это не я, а философия так говорит. Ты никогда не интересовалась этой наукой?
— Нет.
— Зря. В ней есть удивительные вещи… Жизнь, по-моему, состоит из случайностей. А случайности — это временные явления. Поэтому вся жизнь человека — сумма временных явлений на пути движения к счастью, которое где-то вон там, за горизонтом…
— Ничего не понимаю. Я спросила, что ты думаешь, глядя на степь, а ты мне целую лекцию читаешь, да еще такую туманную…
Виктор искренне засмеялся.
— Так я и отвечаю на твой вопрос. Когда вершина человеческого счастья где-то вон там за горизонтом, то я хотел бы, чтобы моя жизнь была ровной, как эта степь, где для нее нет никаких препятствий, из-за которых надо делать вынужденные остановки. Кажется, проще простого, — весело закончил Виктор.
Несколько минут Галина молчала, полусознательно прислушиваясь к бесконечной песне шофера. Она считала себя умной. Во всяком случае, науки, которые изучали в школе, ей легко давались. Она хорошо разбиралась во всех теоремах, физических и химических явлениях, успевала по всем предметам в рамках программы. Но то же самое знали все, кто вместе с ней окончил школу. А вот он — ее одноклассник, а знает значительно больше. Как легко и просто он говорит об этой сложной науке, о которой Галина даже думала с трепетом. Фи-ло-со-фи-я!
Вздохнула, не поворачивая головы, взглянула на Виктора. Он сидит без фуражки, слегка откинув назад голову, и задумчиво смотрит на невнятную, дрожащую в мареве черточку горизонта. Встречный поток воздуха лохматит черный чуб. И вдруг нехорошее завистливое чувство шевельнулось в груди Галины.
Что такое ее мечта стать хорошим садоводом? Мелкая, невзрачная мечтишка. Нет в ней ни поэзии, ни полета фантазии. Такая мечта может быть у каждого, кто думает только о себе и о своем будущем. А Виктор? Он мыслит широко, и планы у него, видимо, не такие мелкие.
Она пытается вспомнить все, что он говорил, но все больше и больше злится. Главного, видимо, она так и не поняла…
— Ты что-то накрутил со своими временными явлениями, — наконец холодно отозвалась девушка.
Виктор удивленно обернулся.
— Значит, вся жизнь состоит из определенных отрезков времени, или временных явлений, как ты их называешь? Для примера: детство до школы — одно, школьный период — другое, и так без конца?
— Совершенно верно. И эти отрезки времени в свою очередь делятся на части. Тот же период обучения, например, состоит из занятий в школе, каникул, отдыха, домашних работ, — пытался заглянуть ей в глаза Виктор, но она упрямо отворачивалась.
— Значит, наша жизнь в колхозе тоже будет только временным явлением?
— А как же? Конечно! По сравнению со всей нашей жизнью, это только какая-то часть.
— Ну, а каким будет это временное явление: хорошим или плохим?
Виктор засмеялся, распознав ее маневр.
— Каким оно будет, я не знаю и отгадать не могу. Я не оракул. Жизнь сама покажет. В конце концов, это моя личная довольно примитивная теория. Вообще, зря мы увлеклись этой темой. Честно говоря, я сам в философии плаваю, как топор в реке, только азы усвоил, полистал несколько книжек из любопытства, да и морочу тебе голову. Ты не сердись, Галочка. Философия — сплошная абстракция. Давай лучше держаться ближе к реальной жизни. Что это там темнеет впереди?
— Не знаю.
Ей показалось, что Виктор нарочно так говорит, лишь бы только смягчить ставший неприятным разговор. Видимо, он все-таки неплохо разбирается в этой проклятой философии! Перед глазами стояла виноватая улыбка Виктора. Ей стало жаль парня. Надо бы извиниться за резкость, но самолюбие удерживало. Одновременно росло чувство уважения.
Злость исчезла также быстро, как и появилась.
Галина вглядывалась в невысокое, непонятное, похожее на гигантский гриб, сооружение, маячившее на горизонте.