Рассвет страсти
Шрифт:
Еще здесь находилось несколько круглых низеньких столиков, богато инкрустированных перламутром, три или четыре легких стула с прямой спинкой из резного тикового дерева, с обитыми шелком мягкими сиденьями и целая вереница вырезанных из слоновой кости игрушечных слоников, выстроившихся на каминной полке. Множество канделябров, ваз и кувшинов, украшавших кабинет, были также заморской работы: их полированная медь пестрела экзотическими узорами.
Но больше всего поразило Аллегру то, что она увидела на стене над камином: обширнейшая коллекция кинжалов и сабель. Их рукоятки сверкали удивительными самоцветами,
При виде всей этой кучи оружия, от которой исходила смертельная, недремлющая угроза, Аллегра в растерянности прикусила губу. Что же творится в сердце у человека, который сознательно терзает себя таким вот напоминанием о собственной трусости?..
Виконт Ридли, не покрытый одеялом, лежал на узкой жесткой кушетке в дальнем углу комнаты и дышал глубоко, едва слышно. Бледное лицо и простая белая рубашка, контрастировавшие с сочными красками шелковой подушки, создавали странное ощущение беззащитности. Он лежал на спине с закрытыми глазами, вольно раскинувшись во сне. Нигде не было видно веревок, которыми его связали ночью: наверное, лакей позаботился избавиться от них, пока хозяин спал.
Не в силах сдержать любопытство, Аллегра подкралась поближе к кушетке, чтобы рассмотреть спящего получше.
Его высокий лоб был чистым и гладким, как у ребенка, а длинные, загнутые на концах ресницы оттеняли щеки, словно легкий, но густой пух. Ему явно следовало побриться, но это нисколько не умаляло привлекательности правильного худого лица. Синеватая тень отросшей щетины начиналась почти у самых ушей и спускалась на подбородок, охватывая губы темным овалом; Аллегре ужасно захотелось потрогать это место. Его губы – только накануне они изрыгали проклятия и оскорбления и столь жестоко пытались целовать саму Аллегру – казались теперь такими мягкими и чувственными, что вызывали безумное желание наклониться и прильнуть к ним. И она принялась гадать, давно ли миновало то время – если оно было вообще, – когда характер этого человека был так же мягок и чист, как тот облик, что придают ему колдовские чары сна.
«Хотела бы я познакомиться с тобой в те дни, Грейстон Ридли!» – подумалось Аллегре во внезапном порыве. Она бы с удовольствием подружилась с ним, шутила, смеялась и даже немножко пофлиртовала. И тогда, наверное, обменялась бы нежными поцелуями с этими милыми устами. Сложись ее жизнь чуть-чуть иначе – и они могли бы быть соседями.
«Господи, что за глупость!» Собственные дикие фантазии вызвали у Аллегры горькую улыбку. Можно подумать, она впервые в жизни видит мужчину! Надо же, ошалела до того, что грезит наяву! Они живут на разных концах земли, их жизни похожи примерно как день и ночь, и лишь глупая гусыня позволит своему сердцу биться так часто при виде какого-то там красавца.
И все же… Она со вздохом подумала, что это могло бы случиться, а могло бы и не случиться. Чувствуя себя круглой дурой, девушка вернулась к своим более чем дерзким наблюдениям. Украшенный кружевами ворот рубашки был изорван и распахнут чуть не до пояса. Аллегра скользнула глазами от самого подбородка с едва заметной ямкой вниз по шее, к ключицам, к густым жестким волосам, под которыми угадывалась мощная грудная клетка, равномерно вздымавшаяся и опадавшая при каждом вздохе.
Девушка охнула от испуга, когда стальные пальцы внезапно сомкнулись на ее запястье. Она моментально перевела взгляд на лицо Ридли. Несмотря на то что он лежал точно в такой же позе, теперь в его чертах не осталось и следа сонливости, а сильные пальцы стиснули запястье и заставили Аллсгру наклониться.
Время словно прекратило свой бег. Аллегра затаила дыхание, околдованная тем, что открылось ее взору. Его глаза превратились в два золотистых медовых озера, в переливчатый янтарь, который омывал ее нежным ласковым сиянием. Рот приоткрылся в улыбке, и полные, чувственные губы как бы приглашали к такой близости, о которой было страшно даже помыслить. Она затрепетала всем телом.
И тут на его лицо набежала едва заметная тень – так иногда почти невидимое глазу облако закрывает солнечный диск, – и все изменилось. Янтарь застыл и стал твердым. Теперь его глаза стали глазами тигра, готового к прыжку, и как нельзя лучше сочетались с обстановкой этой странной комнаты. Мягкая улыбка, мгновение назад тронувшая Аллегру до глубины души, превратилась в волчий оскал. Ридли беззастенчиво уставился на ее грудь, а потом взглянул ей в лицо. Он облизнулся – алчный, чувственный, полный угрозы жест.
Внезапно Аллегре показалось, что пальцы, державшие ее руку, стали горячими, обжигающими. Кожу на затылке свело и покалывало от необычной смеси страха и необъяснимых желаний.
– Пожалуйста, милорд… – пробормотала она.
Виконт негромко хмыкнул.
– Милая Аллегра. – Хриплый, возбужденный шепот звучал как у заправского соблазнителя. – Я знал, что рано или поздно ты явишься ко мне. Но даже не надеялся, что ты выскажешь столь откровенную готовность.
Не может быть! Кто дал ему право воображать, будто она явилась, предлагая себя! Ошарашенная, не в силах найти подходящие слова, Аллегра пролепетала несвязно:
– Но, милорд… Я не явилась… Это вовсе не…
– Уж не пламя ли страсти сковало твой язык? – улыбнулся Ридли.
– Вы неправильно поняли меня, милорд, – выпалила девушка, больше всего на свете желая разъяснить столь плачевное недоразумение. Он не должен думать, будто она пришла, чтобы удовлетворить его страсть. Боже упаси, да ей никогда в жизни не придет в голову ничего подобного! – Я… я просто заглянула на минутку в ваш кабинет… проверить, не смогу ли быть чем-то полезна.
– О да. – Его улыбка превратилась в двусмысленную ухмылку. – Ты можешь быть мне чрезвычайно полезна. Как и любая красивая женщина мужчине. И вот ты к моим услугам.
Она выругалась про себя, проклиная собственное косноязычие. Нежные щечки заалели от стыда.
– Я же сказала вам, милорд, я вовсе не…
– Моя шлюха? Ну, это-то я помню. Но вполне возможно, что у меня возникнет желание сделать тебя своей любовницей! – Последнее слово он буквально промурлыкал, не отрывая глаз от ее испуганного лица. – Ты ведь знаешь, что это совсем иное дело. Представь, как приятно будет просыпаться по утрам и видеть рядом с собой в постели тебя – тепленькую, разомлевшую от страсти, что заполняла нашу ночь. И слышать твой мелодичный, глубокий голос, возвращаясь из царства сна.