Рассвет страсти
Шрифт:
– Тебе нравится это, не так ли? – прошептал он. Вкрадчивый голос совращал не меньше, чем ласковые губы. – Твое тело охвачено сладкой истомой? Груди налились тяжестью, их терзает неутолимый голод. Твои груди просто прекрасны. Я наклонюсь над ними и буду ласкать их и целовать… Теперь и ты представляешь это, верно? Как мои губы касаются твоих сосков…
О да, она успела представить себе это и многое другое. Впервые в жизни девушка столь отчетливо ощущала каждую часть своего тела, после того как Ридли напомнил, что у нее вообще есть тело. Новые, ошеломительные ощущения переполняли ее существо: налитая, упругая тяжесть грудей, безжалостно вмятых в, жесткий тюфяк, гулкое биение сердца, непонятный, возбуждающий трепет, пробегавший по всем членам. Аллегра застонала от отчаяния. Эта пытка выше ее сил. Она всего лишь человек.
– Ради Бога… перестаньте! – вскричала девушка наконец.
Виконт рассмеялся безумным, пьяным хохотом и отпустил ее руки.
– По-моему, ты будешь чрезвычайно легким объектом для соблазнения.
Мерзавец, он еще издевается над ее слабостью! Слезы брызнули из глаз против ее воли.
– Вы дьявол! – выпалила Аллегра, подавляя рыдания. Кое-как повернулась и села в постели. А потом с ужасом посмотрела на себя. Боже милостивый! Сколько еще унижений предстоит ей вытерпеть в это утро? Как назло ночная рубашка совсем соскользнула с плеча и выставила напоказ грудь. Она готова была сгореть со стыда.
Но прежде чем Аллегра успела сделать это сама, Ридли протянул руку и поправил рубашку – так что теперь девичьи прелести были более или менее прикрыты. После чего встал и отвесил поклон – издевательский, небрежный поклон «истинного кавалера».
– Желаю приятно провести утро, – промолвил он и покинул комнату.
Бедняжку колотил такой озноб, что сотрясалась и скрипела вся кровать. Ридли пообещал, что соблазнит ее, что заманит в свою постель. Пообещал, что ему не придется брать ее силой. Да и зачем ему прибегать к силе? Он прекрасно понял еще с той первой, памятной минуты в тесной гостиной возле кухни, когда гладил ее по спине, что она беззащитна перед его ласками и поцелуями. И оттого была еще больше противна сама себе. Девушка сердито провела рукой по мокрому от слез лицу. Ничтожная дура! «Кому придет в голову брать тебя силой, когда ты сама готова пойти на поводу у собственной слабости?!»
Внезапно ей подумалось, что в чем-то оно и к лучшему, что на свете больше не осталось никого из Бэньярдов. Надо же, какой стыд: столько торчать в Англии и ни на шаг не приблизить возмездие за их гибель! Позволить какому-то пьяному охотнику до юбок заставить ее позабыть, что нужно просто набраться фамильного терпения и переждать злополучный год, как она сделала раньше, угодив на гораздо больший срок в лапы Хаммер Прингл. Аллегра дождется, пока наступит ее час, и тогда оправдает наконец свое существование. Она не сомневалась, что Господу было угодно сохранить ей жизнь только с этой целью. Чтобы сделать орудием уничтожения Уикхэмов.
А все остальное в этом мире – счастье, житейские радости, покой, наслаждение от дьявольских поцелуев этого Ридли – не более чем болезненные попытки потешить самое себя.
Поднявшись на цыпочки, Аллегра кое-как дотянулась до самой верхней полки. Даже с помощью высокого табурета она едва сумела добраться до дальнего угла. Метелкой из перьев новоиспеченная буфетчица смела пыль, положила метелку на полку пониже – и дочиста протерла угол влажной тряпкой, которую держала наготове в другой руке.
В который уже раз при виде царившего здесь запустения Аллегра недовольно прищелкнула языком. Судя по датам на пожелтевших этикетках, в Бэньярд-Холле не было толковой буфетчицы с тех самых пор, как Уикхэм год назад продал поместье Ридли. А вся эта пыль и грязь только подтверждали ее догадку. Все утро она провела за уборкой, чистила, скребла и мыла. Более или менее пригодные к употреблению порошки и экстракты Аллегра расставила на рабочем столе, постаравшись создать хоть какую-то видимость порядка. Может быть, до вечера ей удастся еще раз перебрать эту кучу и наклеить новые ярлычки.
Привыкшей к работе девушке доставляло удовольствие снова быть занятой каким-то делом. Морское путешествие из Чарлстона показалось Аллегре целой вечностью: у нее только и было развлечений, что копаться в горестном прошлом да лелеять свою ненависть к Уикхэмам. А напряженный рабочий ритм всегда приносил ей радость и душевный покой. Каким бы тяжким ни оказался труд, он помогал избавиться от мрачных назойливых мыслей. Аллегра перевела дух, переставила табурет к тем полкам, что уже протерла один раз, и снова прошлась по ним тряпкой. Как она ни старалась, в этот день даже утомительная работа не принесла блаженного забытья. Проползай с тряпкой хоть до полуночи – все равно из памяти не вытравишь то, как нынче утром к ней в комнату прокрался Ридли. Не дай Бог, а вдруг ему взбредет в голову проделывать это до тех пор, пока она не покорится?!
– О Господи! – вскричала Аллегра от неожиданности и испуга и выронила тряпку. Сильные руки обхватили ее бедра и крепко стиснули. В следующий миг Аллегру опустили на пол, развернули, и она оказалась в железных объятиях Ридли.
– Отпустите! – возмутилась девушка и тут же принялась вырываться.
Он улыбался, глядя на нее сверху вниз. Его золотистые глаза светились коварством, как у кошки, хотя взгляд их был довольно рассеянным. Интересно, сколько джина он успел вылакать?
– Милая Аллегра, – пробасил он и прижал ее напряженное, разгоряченное борьбой тело покрепче, – ты что, не в состоянии стоять смирно?
Однако она решила, что на сей раз Ридли не добьется своего так запросто, как прежде. Одно дело быть застигнутой врасплох, не успев толком проснуться. Зато сейчас она прекрасно осознает происходящее. И постарается словом и делом как можно яснее дать понять, что не собирается потворствовать его прихотям. Может, тогда он образумится и сменит объект для приставаний, а ее оставит в покое. Аллегpa напряглась всем телом и придала лицу холодное и решительное выражение.
– Вам угодно что-то в буфетной, милорд?
– Что-то угодно? – ухмыльнулся Ридли. – Ну конечно. Мне угодно освежить твои воспоминания о том, чего не могу забыть я сам. И это мне угодно повторить. Тот дивный поцелуй, что достался мне недавно там, в кабинете.
– Ни о чем подобном я не помню, милорд, – отчеканила Лллегра. – В моей памяти сохранился лишь весьма неприятный эпизод с поцелуем днем раньше, в лесу. Уж не его ли вы собрались повторить? Или все же отпустите меня?
– Черт побери, удар что надо! – еще громче расхохотался Грей. – Ладно, за этот удачный ответ я дарую тебе свободу. – Он отпустил пленницу и полез в жилетный карман. – По правде сказать, я пришел, чтобы дать тебе вот это. – И он вытащил золотую монету. – Хотя ты наверняка но станешь ее брать и заявишь, что я пытаюсь тебя подкупить. Чтобы загладить недоразумение, имевшее место утром,? – язвительно добавил виконт.