Рассвет в ночи
Шрифт:
А на море как всегда было людно и шумно. Раздевшись и засунув все вещи в необъятную сумку, купленную в магазине, куда заехали по дороге приобрести Светлане купальник, они побрели по пляжу в поисках пустынного места. Он ловил себя на мысли, что рад сейчас как ребенок, что Ему греют душу крики чаек и шуршание волн, отдаленные визги детей и шелест сосновых ветвей на ветру, Ему совсем не мешает слепящее глаза солнце и попадающиеся в песке камешки. Ему было хорошо. Чуть ли не впервые за много-много лет Он был абсолютно счастлив. Шел по линии прибоя в обнимку с радостно смеющейся Мышкой, поднимающей ногами
Переполненный прущими наружу чувствами, Он кинул сумку на песок и поволок вскрикнувшую от неожиданности девочку в воду. Светлана заявила, что плохо плавает, потому далеко заходить не будет, но Он уверил её, что отлично ладит с морем, и с Ним ей опасаться нечего. Однако Светлана всё же осталась стоять на месте, а Его подтолкнула вперед. Пробежавшись по мелководью, Он нырнул в холодные волны, коснулся руками песчаного дня, взметнулся из воды, рассеивая по ветру искрящиеся соленые брызги. В глаза озорно сверкнуло солнце, теплая щека Светланы прилипла к Его спине, а ласковые руки обвили грудь, робко скользнули по прессу на поясницу и вверх по лопаткам к шее. Он стоял по грудь в воде, чуть покачиваясь из-за биения волн, и не мог дышать от наслаждения, только рот открывал, словно выброшенная на песок рыба.
– И пианино настроит, - Пропел ласковый голосок под самым ухом.
– И готовит не хуже шеф-повара, и водит, как Шумахер, и даже плавает так, что рыбы мрут от зависти!.. Чего же ты не умеешь, Константин?
Прикрывая глаза, Он прогнулся в спине, когда руки её вновь вернулись на пресс, выдавил хрипло, еле-слышно:
– Любить?
Светлана в долю секунды очутилась пред Его лицом, руки властно обняли шею. Поднявшись на цыпочках, смотря Ему прямо в глаза и почти касаясь губами Его приоткрытых губ, девочка прошептала:
– Не обманывай... себя.
И засмеявшись вдруг, хлопнула ладонью по воде, окатывая Его фонтаном брызг, визжа, кинулась наутек от Его праведного гнева, но все же была поймана и завалена в волны у самого берега. А потом они лежали на широком покрывале - Он на животе, а Светлана поверх Его спины, сжав коленками Его ноги и уткнувшись носом Ему в шею. Влажные губы и кончик языка ласкали Его ухо, теплое дыхание щекотало кожу до такой степени, что Он безудержно улыбался и ничего не мог с собой поделать.
– Ты что, серьгу носил?
– Изумилась Светлана, видимо, обнаружив небольшой шрамик, оставшийся на месте заросшей дырочки в мочке.
– Ну да, - Ответил Он просто.
– И волосы до плеч. И в рок-группе на гитаре играл. Пока в университете учился.
– А в подростковом возрасте с ирокезом ходил?
– Рассмеялась Светлана, тут же слепляя Его мокрые волосы в гребешок.
– Нет, до восемнадцати лет я был образцово-показательным мальчиком!
– Встряхнул Он головой, орошая визжащую Светлану моросью, сорвавшейся с волос, шевельнул плечом, - А ну-ка слезай с меня, а то след в форме твоего тела останется!
– Ну и пусть!
– Вредно заявила Светлана, упираясь локтями Ему в лопатки.
– Зато все видеть будут, что у тебя я есть. Вот приедет Жанна, а у тебя на спине я...
– Спину мою Жанна больше не увидит.
– Отрезал Он, перехватил шутливо сопротивляющуюся Светлану поперек тела и, перетащив со спины, зажал под собой.
– Разве что, если встретит нас с тобою на пляже.
Темно-серые глаза, отражающие бегущие по небу облака, смотрели на Него в нескрываемом восторге. Не сдержав порыва, Он стиснул коленями её бедра и впился в губы с жадностью голодного зверя. Лишь чудом пришел в себя, выпустил томно выдохнувшую Светлану из крепкой хватки, спросил тихо:
– Мы же всё лето будем ездить на море?
Свет в серых глазах померк, отражения облаков спрятались в густой сеточке ресниц, Светлана обратила лицо в сторону моря, произнесла задумчиво:
– Не хочу думать о будущем... Не желаю знать, что будет завтра, через час, в следующую секунду... Я всю жизнь просчитываю ходы... следую правилам... Не хочу...
Глаза вновь распахнулись Ему навстречу, руки обвили шею, пальцы нырнули в волосы, губы приоткрылись, с охотой принимая Его поцелуй.
– Хочу...
– Прошептала Светлана, прижимаясь к Нему теснее, - Этот день, это море, этих чаек... Хочу чувствовать этот ветер и слышать эти волны... Ощущать теплоту песка... Твои руки... Не хочу знать, что ждет меня завтра - хочу жить одним мгновением.
Под шелест прибоя Они тонули в ласках друг друга, впрочем, не позволяя себе зайти слишком далеко. Солнце кренилось к западу, сменился ветер, стихли приуставшие чайки. Они сидели на пляже, завернувшись в одно покрывало, ожидая пока раскаленный шар солнца утонет в бурлящих волнах. В Его сердце разливалась нега, тепло, счастье и... Наверное, Он умел любить. Ему хотелось в это верить.
Глава 40.
Ее откровения у моря
Солнце клонилось и клонилось к западу, и по бархатным волнам моря скользило отражение алого заката - алого, как кровь, алого, как мак, и отблески этого жара сверкали в его черных глазах, в которые с упоением всматривалась Она, положив голову на руки, а руки Константину на грудь. На его губах задумчиво и нежно играла усмешка, в которую Она, не долго думая, его поцеловала. И вдруг оказалась уже не на нем, а под ним, смеясь ему в плечо и подставляя тоненькую шейку под горячие поцелуи. Когда же они успокоились, Она замерла, глядя на расплывающееся пятно крови... то есть заката, что лениво полз по воде все ближе и ближе к берегу. Тонкие губы на секунду искривились в полуулыбке-полугримасе, и по бледной щеке тут же проехались чуткие пальцы Константина:
– О чем ты задумалась?
Она потерлась щекой о его руку и пожала плечами:
– Да обо всем... и ни о чем.
Черные глаза требовали продолжения, опущенные уголки губ тоже, а внезапно замершая рука просто-таки кричала о продолжении! И Она не смогла им отказать. Умирающее солнце притягивало к себе внимание, и Она вперила в него взгляд, щуря потемневшие глаза:
– Знаешь... Иногда я сравниваю себя с этим солнцем. Оно светит целый день, дарит свои лучи, тратит силы... Но наступает ночь, и оно медленно тонет в безразличных водах...