Шрифт:
========== 1 Глава. «Конверт» ==========
«Никому не верь. Не светись. В папке все необходимые документы и средства, чтобы скрыться, исчезнуть на время. В Лондоне оставаться на данный момент опасно».
Он перечитывал это короткое письмо уже третьи сутки кряду. Кто он? Что значит написанное? Дорогая, редкая бумага и размашистый уверенный почерк… Возможно, за ним гнались. Возможно, он плохой человек. Возможно, он работает на кого-то. К чёрту этот сумбур в мыслях – всё равно ничего не вспомнить.
Всё, что он обнаружил подле себя, когда очнулся в придорожном перелеске, небольшой дипломат, а в нём папка с документами и большой суммой наличности. Был
Жаркое калифорнийское лето, зной, пожирающий кислород, и упоительный ветер – можно пойти куда угодно.
«Джим Патрик. Интересно, что за умник это придумал? Мне бы что-то более королевское, солидное. Прикинулся бы магнатом, чтоб девок было проще дурить: лучше развлечь себя какой-нибудь случайной глупой связью с идиоткой, чем помирать от тоски и неизвестности».
В тот памятный день Джим (он так и представлялся, как значилось в документах) познакомился со своим другом Теренсом в одном из замшелых баров, куда его в вечер случайно угораздило зайти в мертвецки пьяном состоянии. Молодые люди сцепились в драке из-за какой-то девицы, а через час уже угощали друг друга выпивкой и рассказывали различные шутки и анекдоты. С тех пор минуло три месяца. Было начало сентября.
Теренс Маллиган был владельцем прокатного салона эксклюзивных байков: его почивший полгода назад дед по отцовской линии, которого парень почти не знал, завещал внуку свою внушительную ценную коллекцию, которую старик собирал половину жизни. Теренс был фотографом, ютился в съёмной однокомнатной квартире, но с подачи деда дела его пошли в гору, и вскоре он приобрёл в ипотеку двухкомнатную квартиру, куда взял и своего нового друга.
Джим работал у Теренса. Выбора у него особо не было, хотелось жить нормальной жизнью, не думая о злосчастной папке, хранившей его тайну. Ему нравилось то, чем он занимался, нравилось изворачиваться и хитрить, бросая себе в помощь всё своё обаяние, это удовлетворяло дремлющее в нём тщеславие.
========== 2 Глава. «Ночная тишина» ==========
За окном брезжил рассвет, первые лучи солнца расплескались на паркете, вытанцовывая причудливые узоры. Тень листвы толкалась со светом, переливаясь на одеяле. Словно это была безводная река, а в ней играл свет, сверкая то по водной глади, то опускаясь на дно.
Джим так и не заснул в эту ночь, наблюдая остаток часов до восхода, как менялась его комната после того, как он остался один. Непонятное, щекочущее чувство покалывало в груди. Это чувство вгоняло его в необъяснимый страх, будто завтра итоговый экзамен или важное событие, приближение которого пугает до боли во внутренностях, когда сердце ещё стучит трепетно и бойко, словно подгоняемое каким-то механизмом. Это не было чувством внезапной симпатии, не было ощущением, что произошло что-то значимое. Прозаичное, но вызывающее волнение – оттого оно и раздражало нервы.
Джим прокручивал в своей памяти какие-то незначимые детали; казалось, всё это было
Это было во втором часу ночи, он давно видел сны, но шорох в коридоре разбудил его. Через гостиную, где спал Теренс, слышался топот ног, подавляемые смешки и шёпот голосов – мужской и женский. Да, один из них определённо принадлежал его другу, а этот девичий смех ему вовсе не знаком.
– Мокрая курица!
– Молчал бы лучше – на себя-то посмотри, воняешь коньяком, – задорно отвечала девушка. – У тебя есть что-нибудь сухое?
– Есть, но всё в шкафу, в спальне Джима. Зайди да возьми, но только тихо, не разбуди человека: он сегодня работал как лошадь, устал, ему нужно хорошенько поспать.
Лёгкий звук поцелуя, шорох сбрасываемой верхней одежды… Джим открыл глаза и стал вглядываться во тьму. Дверь тихонько скрипнула, по паркету осторожно зашагали голые ноги. Он мог с трудом разглядеть очертания обнажённых плеч и мокрых чуть вьющихся длинных волос на фоне белого, почти светящегося в темноте топа. Так стыдно и так сладко: ему казалось, что в эту минуту он властен над ней; невыразимое и гадкое чувство тешило его, что она понятия не имеет, как попалась в ловушку его глаз – уязвимая и хрупкая.
– Здравствуй, воришка, – хрипло и сонно промямлил Джим, потирая глаза и устремляя открыто взгляд на незнакомку.
– Ой! – вскрикнула девушка и испуганно схватила с близстоящего стула его пиджак и накинула на себя. – Ты Джим? Прости, что разбудила тебя, я не специально… ай! – она наткнулась на тумбочку в темноте.
Блёклый свет из окна уже яснее прорисовывал во мраке её пухлые губы и огромные глаза с оленьими ресницами. Маленькие ноги с широкими бёдрами, невысокий рост – в ней было одновременно что-то гармоничное и нескладное, что, пожалуй, придавало всей её фигурке даже очарование. Она туже сдвинула полы пиджака и лёгко зашагала в сторону постели.
– Я Леони, сестра Теренса, – она деловито протянула небольшую пухловатую руку и с игривой важностью пожала руку нового знакомого.
Джим понял, что отчаянно хочет досмотреть свой сон, утонуть лицом в подушках, но только не смотреть в эти весёлые, нагловатые глаза.
В руках у Леони было что-то чёрное. Она, задорно смеясь, протянула Джиму нечто похожее на сигарету.
– Это что, травка? – лениво улыбаясь и тяжело вздыхая, спросил он и рассмеялся в ответ на её жест.
– Да нет! Это сигара… Мне всучил их штук десять какой-то мексиканец на вечеринке. Сначала замуж звал, а потом расстроился и хотел сигарами подкупить, – добродушно отвечала она, нагибаясь к самому его лицу. – Я всё равно не курю, считай это скромный презент в честь знакомства, Джим.
«Зачем она всё время называет меня по имени? Всегда есть что-то пугающе личное, интимное в том, что к тебе постоянно обращаются по имени… Не просто «ты», а именно по имени. Словно на мне ничего нет, даже воображаемой брони. А она мне так бессовестно – “Джим”!»
Пять секунд. Мокрые кончики её волос коснулись его руки, щекоча пальцы. Джим осторожно перебирал влажные пряди, безвольно и заворожёно, как мальчишка. Леони с нежностью смотрела в его лицо с доброй, словно извиняющейся, улыбкой. Затем она заботливо убрала тёмную прядь волос с его лба, по-хозяйски приложив её на макушке – так легко и непосредственно, будто они давние друзья. Джим невольно стиснул зубы, распахнул глаза и устремил взгляд на движение её руки. Эта минута казалась столь странной, что ему было не по себе и хотелось, чтобы скорее всё закончилось.