Рассвет закату вопреки
Шрифт:
По крепкой шее стекали широкие дорожки свежей крови, быстро впитавшейся в светлые волосы. В светлорыжие, золотистые, насыщенного, яркого цвета роскошные, толстые косы. На зависть лиглянским красоткам. И кудрявые, как у летучей овцы. Странные мысли лезут мне в голову. Это все стресс. Сплошной. Вся моя жизнь вдруг стала стрессом.
– Но теперь-то ты жив? – наконец, до меня дошел смысл его фразы, и я возразила резонно.
Странный у нас выходил диалог: два заторможенных человека барахтались в отголосках только что произошедшего и с помощью
– Нет, – парень грустно мне усмехнулся, ловко поймав кинутый Пчипхи черный комбинезон. – Я мертв уже семь минут. Ты зря это вытащила.
Он кивнул выразительно на мою руку, в которой все еще хищно поблескивала игла.
– Что это такое? – я требовательно сунула ему прямо под нос свой трофей, ожидая ответа.
– Моя смерть.
Глитч снова плечами пожал широченными и вдел ноги в штанины комбинезона, красноречиво давая понять, что обсуждать этот предмет на намерен.
– Тебя наказали? – сбить с толку меня не так просто.
Рядом снова раздалось яростное щебетание Пчипхи. Потом прозвучал громкий вздох и мне на колени упало… наверное, все-таки платье.
Ну и что мне с ним делать?
– Меня вычеркнули из живых.
Не хотел он мне отвечать.
Я перевела взгляд на кучку полупрозрачной ткани лежавшей у меня на коленях. Черной, конечно, кто бы сомневался… От вида этого цвета у меня скоро будет глаз дергаться.
– Я просила комбинезон. Удобную одежду. Еще можно белье, я привыкла носить собственное белье.
– Ты голый! – буркнула Пчипхи, явно не собираясь мне уступать.
И в ответ от мужчины она получила очередной выразительный взгляд. Тут же поникла и что-то чирикая тихо поплелась снова к полкам.
– И не черное! – я крикнула ей вдогонку.
– Королева любить! – эта малютка спорит, как дышит.
– Я дочь королевы и черный цвет я ненавижу! – сказала и ощутила неладное.
Перевела взгляд на глитча. Взгляд его остекленел, он сам весь словно в статую превратился. Каменный, мертвый, холодный. Только что со мной рядом сидел пусть и болезненно-бледный, только что переживший не самые приятные минуты но вполне адекватный мужчина, а теперь… каменный идол. Зря я ляпнула.
– Что, получили? – за моей спиной раздался очень знакомый голос.
Громкий подчеркнуто вздох и… – Стоило тебя оставить на полчаса, как ты тут же кого-то спасаешь.
– Спасенный не рад, спасатели в шоке, – я с облегчением прошептала, оглядываясь, – а тебя вечно нет в самый нужный момент.
Горыныч. Выглядел он… необычно. Весь сплошь покрыт толстым слоем белой пыли он был похож на гипсовую маску. Только блестящие черные глаза и черный же нос, да еще кончики темно-красной шерсти, торчащие из-под его пыльного доспеха. Между толстыми пальцами лам плотно вбита темная земля, делающая круглые и когтистые лапы собаки подобными толстой подошве, на которые пес опирался, постукивая при ходьбе.
Бам-бум-бух.
Игнорируя остальных это чудо природы подошло ко мне ближе и свирепо воззрилось на Чисх.... Схич… создатель, как бы мне это имя запомнить? На парня.
– Чисхисусу, смотрю, день у тебя удался… – ехидный Горыныч был неотразим.
– А? – моргнув напряжено, парень перевел взгляд на
пса. И… не удивился. Похоже, они все знакомы.
– Я отключил наблюдение. И зациклил изображение, у нас есть пять минут.
– Все равно они знают о… – начал было глитч, все еще косясь на меня с острой смесью негодования, ненависти и… досады. – Мне конец, ты же знаешь.
– Конец, дорогуша, это куда более приятная штука, – рявкнул Горыныч так громко, что я даже вздрогнула. – Если ты прямо сейчас не возьмешь свою задницу в руки и не свалишь отсюда, то есть шанс оценить варианты.
– А что с этим мне делать? – я ткнула псу в морду иголкой и он отшатнулся, как от язв красной чумы. – И вообще, долго я буду барахтаться тут в полном непонимании происходящего, голая и… голодная!
– Сейчас я спасенного твоего уведу, ты отмоешь с себя следы крови, оденешься… – примирительно начал Горыныч.
– Она действительно дочь королевы? – с трудом разлепив губы, перебил его парень. Тот, чьего имени я никак не запомнию.
– Она та, кто смогла вытащить кси из твоей головы, бестолочь. Лучше думай об этом, – рявкнул пес и требовательно наступая на глитча добавил: – Забери у нее! И пошли, если не хочешь…
Не хотел. И подпрыгнул так резво, что я отшатнулась, едва снова опять не свалившись плашмя. Но сзади меня молниеносно поймали крохотные женские ручки. Пчипхи, о которой все как-то успели забыть, неодобрительно что-то опять прочирикала.
Чисхи-как-дальше-не помню почтительно поклонился и пальцами осторожно взял у меня из ладони иглу, держа ее за головку. Тут же достал из кармана платок и завернув в него мой трофей, бросив раятерянный взгляд на нас с Горынычем.
– В чехол для ножа убери, – посоветовал тихо пес. – Мы все вещественные доказательства собираем.
Глитч усмехнулся устало, с видом умудренного жизнью мужчины, рассказавшего сыну о том, что подарки на день смены года детям дарят не милые феи. Но достал из кармана крохотный чехол, вынул оттуда короткий и широкий ножичек со странной ручкой, больше похожей на поршень и прижав к его лезвию окровавленную иглу, спрятал весь этот ужас обратно в карман.
Пчипхи за моей спиной звонко фыркнула и… всучила мне очередную одежду. На этот раз куда больше похожую на приличную. Зеленый комбинезон оттенка настолько темного, что казался практически черным. И не черным одновременно. Вздохнула, разглядывая его. Ну, хоть не прозрачный и даже с карманами.
– Мы уходим! – рыкнул снова Горыныч, и к моему удивлению глитч его тут же послушался, смиренно поднявшись на ноги.
– Мне нельзя выходить отсюда живым, – произнес он устало. – Только трупом.