Рассвет
Шрифт:
– Я побросала в этот чемодан все, что, по моему представлению, было вашим, – объяснила она. – Кажется, этого не так уж и много.
Я посмотрела на него. Мой маленький чемодан, которым я пользовалась в наших частых путешествиях из одного мира в другой, чтобы аккуратно упаковать в него все, что принадлежало мне. Паника охватила меня. Я опустилась на колени, открыла его и стала искать в маленьком отделении. Когда мои пальцы нашли мамину фотографию, я облегченно вздохнула. Я сжала ее в ладонях, а потом прижала к груди. Я встала. Они снова потянули меня вперед.
– Подождите, – сказала я, остановившись. – Где Джимми?
– Он уже отправлен в приют для неблагополучных детей, где будет находиться до тех пор, пока его не пристроят, – сказала офицер Картер.
– Не пристроят? Не пристроят куда? – в страхе спросила я.
– В хорошую семью, которая может усыновить его.
– А Ферн? – У меня перехватило дыхание.
– То же самое. А теперь пошли. Нам предстоит долгая поездка.
Джимми и малютка Ферн должны были быть так напуганы, не зная, что ждет их впереди. Была ли это целиком моя вина? Или я была только причиной? Ферн все время звала маму, а теперь она, должно быть, все время зовет меня.
– Но когда я увижу их? Как я увижу их? – Я посмотрела на патрульного Диккенса. Он покачал головой.
– Джимми… Ферн… Я должна увидеть их… Пожалуйста.
– Слишком поздно. Они уехали, – мягко проговорил патрульный Диккенс. Я покачала головой.
Офицер Картер повела меня к ожидающей патрульной машине. Патрульный Диккенс взял мой чемодан и положил в багажник машины. Потом он сель за руль, а другой полисмен открыл заднюю дверцу для меня и офицера Картер. Он не проронил ни слова.
Офицер Картер указала мне на заднее сиденье. Между задним сиденьем и передним была металлическая решетка, а дверцы не имели ручек изнутри. Я не могла бы выйти, пока кто-нибудь не открыл бы дверь. Я была, как преступник, которого перевозили из одной тюрьмы в другую. Офицер Картер находилась справа от меня, и второй патрульный – слева.
Все это произошло так быстро, я была просто в оцепенении. Я снова начала плакать, когда патрульная машина тронулась с места и я осознала, что папа, Джимми и Ферн и в самом деле исчезли, а я осталась одна, переносимая в другую семью и другую жизнь. Меня охватила паника, когда я поняла, что должно произойти. Когда я смогу еще увидеть снова папу или Джимми, или малышку Ферн?
– Это несправедливо, – пробормотала я. – Это несправедливо.
Офицер Картер услышала меня.
– Вы только представьте, что чувствовали ваши настоящие родители, когда обнаружили, что вы пропали – что их служащие забрали вас и сбежали? Думаете, это было справедливо?
Я посмотрела на нее и покачала головой.
– Это ошибка, – пробормотала я.
Как могли мои папа и мама совершить такую ужасную вещь?
Папа… украл меня из другой семьи? Не обращая внимания на горе другой матери и боль другого отца?
И мама со всеми ее историями и воспоминаниями о том, как растила нас… Мама, которая работала так тяжело, чтобы нам всего хватало… Мама, которая становилась больной и худой, но не заботилась о себе, а думала только о том, чтобы у Джимми, меня и Ферн были одежда и пища. Мама, которая знала печаль и трагедии в своей собственной жизни.
Как могла она причинить страдание другой маме?
– Тут нет никакой ошибки, Дон, – сухо сказала офицер Картер. Она покачала головой. – Я все размышляю, зачем они это придумали?
– Что это? – Мое сердце снова забилось. Оно стучало как барабан в марширующем оркестре, и удары разносились по всему моему телу.
– Ваше имя. Это не настоящее ваше имя. Они украли вас после того, как вас принесли домой и вас уже назвали.
– Какое же мое имя? – спросила я. Я чувствовала себя как больной амнезией, к которому медленно возвращается его память, возвращается из мира, где все лица были пустыми, только глаза, нос и рот. Словно лица на офортах, отпечатанных на белой бумаге.
Офицер Картер открыла свой блокнот и перевернула несколько страниц.
– Евгения, – ответила она через несколько секунд, – может быть, вам лучше уже перестать быть Дон.
– Евгения? Евгения, а дальше?
– О, Господи, как глупо, что я не назвала вам ваше имя полностью. – Она снова открыла блокнот. – Евгения Грэйс Катлер, – объявила она.
Мое сердце остановилось.
– Катлер? Вы сказали Катлер?
– Да, именно это и сказала. Вы дочь Рэндольфа Бойса Катлера и Лауры Сю Катлер. В самом деле, дорогая, вы будете очень хорошо устроены. Ваши родители владеют знаменитым курортом. «Катлер'з Коув Отель».
– О, нет! – закричала я. – Этого не может быть! Этого просто не может быть!
– Не надо так выходить из себя. Все могло быть гораздо хуже.
– Вы не понимаете, – я думала о Филипе. – Я не могу быть Катлер, не могу!
– О, да! Вы сможете и уже можете. Все встанет на свои места.
Я не могла говорить. Я откинулась на спинку, чувствуя себя так, словно мне нанесли сильный удар под дых. Филип был моим братом. Сходство между нами, которое было, как я думала, чудом, предназначенным судьбой, чтобы соединить нас как юношу и девушку, на самом деле оказалось сходством брата и сестры.
И Клэр Сю… ужасная Клэр Сю… была моей сестрой! Судьба заставила меня обменять Джимми и Ферн на Филипа и Клэр Сю!
Все то, что казалось мне таинственной загадкой в прошлом, теперь встало на свои места. Неудивительно, что мама и папа никогда не хотели возвращаться к своим семьям. Они знали, что за ними идет охота, как за преступниками, и что полиция будет там их искать. И теперь я поняла, почему мама кричала на меня со своей больничной койки после того, как я рассказала ей, что Филип отвезет меня на концерт. Я поняла, почему она сказала: «Ты никогда не должна плохо думать о нас. Мы любим тебя. Всегда помни об этом».