Рассвет
Шрифт:
– О, – разочарованно протянул папа. – Ну что ж, Дон, будь осторожной и пораньше приезжай домой. Я еще должен проверить, как тут все приведено в порядок, Джимми. А затем мы сможем поехать.
– Я пойду с тобой, папа, – Джимми взглянул на меня и на Филипа. – Увидимся позже.
– Пошли, – сказал Филип, увлекая меня. – Придется пробиваться отсюда через толпу.
– Я должна взять свое пальто. – Он направился со мной в музыкальный салон. Там вокруг Клэр Сю собрались девочки. Я и забыла, что Луиз сделала с ее пальто. Она с ненавистью посмотрела
– Это не смешно, – сказала Клэр, – это дорогое пальто, возможно, оно стоит больше, чем весь твой гардероб.
– О чем это она говорит? – спросил Филип.
– Об одной глупости, которая произошла перед концертом, – ответила я. Сейчас я хотела только поскорее уйти от них. Неожиданно все это показалось мне таким несущественным. Я схватила свое пальто, и мы вышли. В машине Филип настоял, чтобы я рассказала ему все об инциденте в туалетной комнате. С каждым моим словом он становился все злее и злее.
– Она такая избалованная, окружает себя избалованными ревнивыми девчонками. Моя сестра стала самой плохой из всех них. Когда я доберусь до нее… – Филип неожиданно рассмеялся: – Я рад, что ты отплатила ей…
– Это не я, – и рассказала ему о Луиз.
– Значит, она хорошо сделала, – ответил он. Потом посмотрел на меня и улыбнулся. – Но давай никому не позволим испортить сегодняшний вечер, твой вечер – вечер твоего открытия, я бы сказал. Дон, ты была так хороша. Ты обладаешь самым красивым голосом, какой я когда-либо слышал! – воскликнул он.
Я не знала, как реагировать на его похвалу. Счастье захлестнуло меня. Это было чудесно… Эти аплодисменты. Папино счастье, гордость Джимми, а теперь еще и восхищение Филипа. Я не могла поверить во все это. «Если бы только моя удача могла распространиться на маму, – подумала я, – и помогла ей быстрее поправиться. Тогда бы мы все были счастливы!»
Кроме нас, в ресторан приехали и другие ученики из «Эмерсон Пибоди». Филип и я заняли кабинку в глубине, но каждый, входящий в ресторан, мог видеть нас. Большинство учеников, которые присутствовали на концерте, подходили, чтобы сказать, какое удовольствие они получили от моего пения. Они высказали мне так много комплиментов, что я и в самом деле начала чувствовать себя звездой. Филип сидел напротив меня и улыбался, его голубые глаза сверкали от гордости. Конечно, все девочки, которые приходили, считали своим долгом тоже поздороваться с ним. Филип посмотрел на меня с вожделением.
– Почему бы нам не заказать пиццу на вынос, – предложил он. – Мы можем съесть ее и под звездами.
– О'кей, – согласилась я с бьющимся сердцем. Филип сказал об этом нашей официантке, и та принесла нам пиццу в коробке. Я чувствовала взгляды всех учеников, когда мы поднялись и вышли из ресторана.
Мы решили съесть по куску пиццы прямо в машине. Ее аромат сводил нас с ума. Я держала кусок для Филипа и кормила его, пока он вел машину. Мы хохотали всю дорогу. Наконец мы припарковались в его любимом месте. Над нами были черное небо и яркие звезды.
– Ах, Филип, все именно так,
– Так и есть, – сказал он. Он наклонился ко мне, и мы поцеловались. Это был очень долгий поцелуй. Он ласкал своим языком мой язык, что меня просто потрясло. Я попыталась отодвинуться, но он крепко держал меня, и я позволила ему продолжать.
– Ты когда-нибудь пробовала «французский» поцелуй? – спросил он.
– Нет.
Он засмеялся.
– Мне придется многому научить тебя. Тебе это понравилось?
– Да, – прошептала я, словно признаться в этом было грехом.
– Хорошо. Я не хочу торопиться и напугать тебя, как в прошлый раз, когда мы были здесь.
– Со мной все в порядке, только очень бьется сердце, – созналась я, боясь упасть в обморок.
– Позволь мне услышать его? – сказал он и дотронулся до моей груди. Его рука была у меня под свитером, она нежно подобралась к моему бюстгалтеру. Я невольно напряглась.
– Спокойнее, – прошептал он мне на ухо. – Расслабься. Тебе это понравится, обещаю.
– Я не могу не нервничать, Филип. Я никогда не делала это ни с каким другим мальчиком.
– Я понимаю. Успокойся, – шептал он нежным голосом. – Просто закрой глаза и откинься назад. Вот так, – я зажмурила глаза. Он просунул свои пальцы под эластичную ткань и медленно приподнял ее. Я почувствовала наплыв тепла, он приблизил свои губы к моим.
Я застонала и откинулась назад. Противоречивые голоса кричали во мне. Один, словно мамин, требовал, чтобы я остановилась. Почему-то передо мной сверкнули гневные глаза Джимми. Я вспомнила, как грустно папа смотрел на Филипа, когда я спрашивала его, можно ли мне поехать за пиццей.
Филип поднял мой свитер.
– Филип, я не думаю…
– Спокойнее, – повторил он, наклонив свою голову так, чтобы коснуться губами моей груди. Возбуждение охватило все мое тело. Я почувствовала, как кончик его языка начал свою работу.
– Ты такая нежная, – говорил он, – такая свежая…
Его другая рука проникла под мою юбку. «Не происходит ли все это слишком быстро, – подумала – Позволяют ли другие девочки моего возраста мальчикам так себя трогать? Или я действительно плохая девчонка, о которой они сплетничают?»
Я представила себе ненавистное лицо Клэр Сю, когда она сказала: «Мой братец каждый день делает таких девчонок, как ты, мамашами».
Пальцы Филипа достигли моих трусиков. Я отодвинулась от него.
– Дон… ты не понимаешь, как долго я мечтал об этом. Это мой вечер… твой вечер. Расслабься. Я покажу тебе… научу тебя.
Он поднес свои губы к соску моей груди и я подумала, что теряю сознание. Другая его рука была в моих трусиках. Как девочки сопротивляются? Как они останавливаются сразу, когда ощущения становятся такими сильными? Я хотела остановить это, но чувствовала такую беспомощность. Я вся плыла, теряла себя в его поцелуях и прикосновениях и от всего того, что заставляло гореть мои груди и бедра.