Рассвет
Шрифт:
Как ни удивительно, Ли это помогло. Она вспорола зубами шкуру на плече жертвы и оторвала большой кусок парного мяса. Вместо того чтобы сморщиться от омерзения, Ли позволила своему волчьему «я» действовать инстинктивно. Она словно бы онемела и потеряла всякий рассудок. И благодаря этому смогла поесть спокойно.
Мне не составило труда поступить так же. Я обрадовался, что по-прежнему это умею, ведь скоро я вернусь к волчьей жизни.
Неужто и Ли станет ее частью? Неделю назад эта мысль привела бы меня в ужас. Я бы не смог терпеть Ли. Теперь я знал ее куда лучше, к тому же, избавившись
Мы наелись досыта.
— Спасибо, — сказала Ли позже, когда чистила морду и лапы о мокрую траву. Я не стал утруждаться: накрапывал дождь, да и на обратной дороге нам встретится речка, так что я еще искупаюсь. — Мне даже понравилось думать, как ты.
— Всегда пожалуйста.
Сет еле шевелил лапами, когда мы вернулись на границу. Я велел ему спать, и через несколько секунд он уже отключился.
— Опять пойдешь к кровопийцам? — спросила Ли.
— Может быть.
— Тебе трудно там находиться и трудно держаться подальше. Понимаю.
— Знаешь, Ли, я бы на твоем месте хорошенько подумал о своем будущем. В моей голове не останется приятных мыслей, и ты будешь постоянно терпеть мои муки.
Ли ответила на сразу.
— Звучит, конечно, не слишком обнадеживающе. Но я лучше будут терпеть твою боль, чем свою.
— Разумно.
— Я представляю, как тебе будет плохо, Джейкоб. И понимаю это… возможно, даже лучше, чем ты думаешь. Мне не нравится Белла, но она — твой Сэм. Ты никогда ее не получишь, а никто другой тебе не нужен.
Я не смог ответить.
— Тебе труднее, чем мне. Сэм по крайней мере счастлив. Он жив и здоров. Я люблю его настолько, что могу этому радоваться. Я хочу ему добра. — Ли вздохнула. — Просто я не в силах видеть его счастье.
— Нам обязательно об этом говорить?
— По-моему, да. Мне хочется, чтобы ты знал: со мной тебе хуже не будет. Черт, может, я тебе помогу! Я ведь не родилась бездушной мегерой, раньше я была хорошей.
— Что-то не припоминаю.
Мы оба рассмеялись.
— Джейкоб, мне очень жаль, что ты так страдаешь. Жаль, что тебе не становится лучше, только хуже.
— Спасибо, Ли.
Она подумала о том, что было «хуже» — о мрачных картинах в моей голове. Я попытался от нее отгородиться — бесполезно. Ли смогла увидеть все со стороны, и от этого, признаться, мне полегчало. Возможно, через несколько лет я тоже смогу думать, как она.
Ли увидела и забавную сторону моих визитов к вампирам. Ей понравились наши ругачки с Розали: она мысленно захихикала и даже припомнила несколько анекдотов о блондинках, которые могли бы мне пригодиться.
— Знаешь, в чем дикость? — спросила Ли.
— Ну, в нашем положении вообще все дико.
— Я очень хорошо понимаю эту белобрысую ведьму.
На секунду я решил, что Ли просто неудачно пошутила. Но потом, когда я осознал, что она говорит серьезно, меня охватила безудержная ярость. Хорошо, что мы бегаем не вместе. Будь Ли на расстоянии укуса…
— Подожди, я объясню!
— Не хочу даже слушать. Я сваливаю.
— Стой, стой! — взмолилась она, пока я тщетно пытался успокоиться и перевоплотиться. — Ну хватит, Джейк!
— Знаешь, Ли, так ты точно не уговоришь меня остаться с тобой.
— Господи, да чего ты так взбесился! Ты даже не понял, о чем я толкую!
— Ну, и о чем ты толкуешь?
Тут она снова превратилась в измученную и озлобленную Ли, которую я знал.
— О том, каково это — чувствовать себя генетическим тупиком.
Злоба в ее словах сбила меня с толку. Я не ожидал, что кто-то может разозлиться больше, чем я.
— Не понимаю.
— Понял бы, если бы не был таким же, как остальные. Если бы мои «женские причуды», — эти слова она подумала особенно ядовито, — не пугали бы тебя до чертиков, как всех тупых самцов, и ты бы хоть раз задумался о том, что это значит!
— О…
Что ж, надо признать, никому из нас не нравилось об этом думать. Да и с чего бы? Конечно, я помнил, в каком ужасе была Ли первый месяц, и как нас всех это раздражало. Забеременеть Ли не могла — разве что случилось чудо, непорочное зачатие или еще какая-нибудь жуть в этом духе. После Сэма-то у нее никого не было. Шли недели, ничего не происходило, и она начала сознавать, что ее тело изменилось, перестало следовать законам природы. Ли охватила паника: кем же она стала? Неужели ее организм теперь устроен иначе только потому, что она превратилась в оборотня? Или наоборот: она превратилась в оборотня, потому что ее организм устроен иначе? Единственная женщина-оборотень за всю историю. Так может, она и не женщина вовсе?
Никому не хотелось видеть ее мучений. В конце концов, понять мы ее не могли.
— Ты ведь знаешь теорию Сэма насчет запечатления, — уже спокойнее подумала она.
— Да. Оно нужно для продолжения рода.
— Верно, чтобы на свет появлялись новые оборотни. Выживание видов, естественный отбор. Оборотня влечет к тому, кто лучше всего подходит для передачи волчьего гена.
Я молчал, ожидая разъяснений.
— Если бы я годилась для этого, Сэм запечатлился бы на меня.
От ее боли я замедлил бег.
— Но я не гожусь. Во мне что-то не так. Я не могу передавать ген, несмотря на то, что в моем роду были оборотни. Так что я урод, ни на что не годная самка. Генетический тупик. И мы оба это знаем.
— Не знаем, — возразил я. — Мололи что думает Сэм! Импринтинг случается, но почему — точно неизвестно. У Билли, например, другое мнение.
— Знаю, знаю. Он считает, мы запечатляемся, чтобы на свет появлялись более сильные оборотни. Поэтому вы с Сэмом такие огромные и мощные, даже больше наших отцов. Но я все равно никогда не стану матерью. У меня менопауза. В двадцать лет у меня менопауза!