Рассветники

Никитин Юрий Александрович

После этого растиражированного по инету доклада рост бросивших курить резко прыгнул вверх. И хотя те специалисты, у которых она брала данные, понимали, где подтасовала, а где передернула, но ради такого благого дела скромно смолчали.

В правительственных кругах тоже кое-что поняли и сделали соответствующие выводы. Эльвиру стали приглашать для закрытых консультаций. Все это щедро оплачивалось, и хотя в деньгах она не нуждалась, но сумела доказать родителям, что чего-то стоит сама по себе, чему они, конечно же, были безумно рады и гордились

дочерью, что унаследовала их мозги и живучесть, не посрамила и так далее.

С балкона мы вернулись в главную комнату, там Корнилов вывел на экран, занимающий левую стену, свое тело в трехмерном изображении, задумчиво поворачивал справа налево и обратно, хмурился, хмыкал, кривил губы. После того как в клинике Кирконова увеличил себе пенис, перестал стесняться показываться голым, и сейчас, когда в комнату вошли весело щебечущие Маринка и Антонина, не стал убирать со стены.

Антонина сразу обратила внимание на зависшего в метре от стены трехмерного Корнилова в голом виде, сказала с иронией:

– Опять мышцы качаешь? Ну прибавишь еще сантиметр на бицепсы, и что?

– А куда надо? – спросила Маринка хитро.

Антонина отмахнулась:

– Вон на печени снова жирок!.. Лаур-р-рентий, убэрры… А если жаждешь чего-то добавить, то увеличь хрящи между седьмым и восьмым позвонками. Можно даже между восьмым и девятым, а то сплющились, как не знаю что… И выше ростом будешь, для мужчин это почему-то важно.

Маринка сказала подзуживающее:

– Не слушай ее, Корнил! Ты знаешь лучше, куда надо добавить, хи-хи. Мы, женщины, все дуры, что мы понимаем?

А Кириченко сказал мне добродушно:

– Молодой он ищщо, пусть… Зато с этой прогой резко уменьшилось количество пьющих и курящих. Одно дело на чей-то муляж смотреть, другое – как у тебя самого меняется от одной даже рюмки или сигареты… Министерство здравоохранения должно медалями обвешать этого Гугола за вклад, так сказать.

– А кто этот Гугол?

Он пожал плечами:

– Я только слышал в детстве, что дядька Гугол все знает!

Люцифер, проходя мимо, проворчал:

– Остряки… В Саудовской Аравии снова стреляют, а вам одни ха-ха да хи-хи.

В офисе настолько комфортно, что я оставался ночевать, как и остальные, все чаще и чаще, не желая тратить драгоценное время на глупые перемещения по городу. С Энн общаемся, глядя друг на друга, стереоэффекты на высоте, но в сердце постоянный щем, я хочу держать ее в руках, хочу засыпать с нею в постели, подгребать ее, теплую и мягкую, к себе и заботливо укрывать одеялом.

В конце этой недели все-таки выбрался домой, отворил дверь и перешагнул порог, в квартире непривычно чисто и убрано, из кухни доносится музыка. Я не успел сделать шаг, из спальни вышла молодая женщина, я в удивлении распахнул рот при виде Ани Межелайтис, но взглянул внимательнее на ее огромные детские глаза, перевел с облегчением дыхание.

– Ты как сюда попала?

– Меня привезли, – сообщила она щебечущим

голосом, какой мы любим у женщин, легкий такой и ненапрягающий.

– Кто?

– Ваши друзья, – прочирикала она. – Они так и сказали. Комнаты я убрала, ужин готов. Какие-нибудь еще желания?

Я помолчал, а она посмотрела на меня внимательно, замерла, через мгновение ее груди начали увеличиваться. И до этого не были мелкими, а сейчас стали как две спелые дыни. Она шевельнула ими из стороны в сторону, и обе закачались призывно и провоцирующе, тяжелые, мягкие и горячие, это я ощутил на расстоянии двух шагов.

– Ты чего? – спросил я.

Она ответила мелодичным голосом, в котором появились новые нотки, достаточно сексуальные:

– У вас повышен уровень гормонального давления.

– Ого, – сказал я саркастически, – ты и это меряешь на расстоянии, как температуру?

– Я могу помочь, – промурлыкала она и приблизилась грациозно и покачивая бедрами.

Я отступил, сказал предостерегающе:

– Эй-эй! Я вижу, тебя учили опытные… женщины. Может быть, сама Аня Межелайтис ведет эту программу, но… у меня другие вкусы.

Она произнесла с готовностью:

– Какие? Я выполню все. Со мной можно проделывать все, что угодно. Любые фантазии! Я стать могу любой.

– Не сомневаюсь, – пробормотал я. – А яичницу-глазунью можешь? Вот иди и приготовь.

– Будет сделано, – ответила она голосом Ани Межелайтис, – но потом советую все же сбалансировать уровень гормонов. Переизбыток мешает вам сосредоточиться над проблемами темной материи.

Я охнул:

– Зараза, ты и в этом разбираешься? Ни хрена себе в тебя напихали! Ты давай не лезь в такие дела, мужчина не должен чувствовать себя дураком перед женщиной.

Она ушла шебуршиться на кухню. Вообще-то, насчет глазуньи я сказанул так, лишь бы отослать от себя. Свиньи там на работе, могли бы без сюрпризов, но догадываются, что я бы попросту не принял такой подарок.

На моем столе дисплей вспыхнул в готовности, едва увидел мое рассерженное лицо.

– Офис, – скомандовал я. – Полный обзор…

Сразу с четырех сторон во всей красе наш четвертый этаж, Кириченко настраивает аппаратуру, Урланис присел возле него на корточки и явно готов подавать ключи и отвертки, а то и кувалду, если тому вдруг понадобятся особо деликатные инструменты.

Я сказал грозно:

– Так-так… И чья это была идея?

Кириченко подпрыгнул, ударившись головой, и сказал ожидаемое: «Тьфу, блин! Кто здесь?», а Урланис сразу повернул голову к глазку телекамеры и сказал елейным голоском:

– Шеф! Да разве бы мы решились?

Кириченко спросил, держась за голову:

– На что?

– Он знает, – ответил я. – Ну, признавайся! Может быть, еще и не убью.

Урланис сказал торопливо:

– Это все Эльвира, шеф! Она велела! А ей попробуй не подчинись!.. Она же лев рыкающий. Это с вами только послушный щенок, хвостиком машет, бежит ластиться…