Растопить ледяное сердце
Шрифт:
– Вы пробыли здесь всю ночь? – резко спросила она.
Это прозвучало почти как обвинение.
Обвинять его в превышении скорости! Она сама наехала на него. В буквальном смысле! Черт бы побрал все эти нервы!
– Да. Глупо с моей стороны, не правда ли, но я хотел убедиться, что с вами все в порядке, – так же резко, ледяным тоном ответил он. – Меня беспокоило, что вы проснетесь и около вас никого не будет. Вы испугаетесь.
«Ха, – мысленно добавил он. – Если бы она проснулась одна среди волчьей стаи, то это
– О, – кротко отозвалась Лора, ветер переменился и дул не в ее паруса.
– Как я понимаю, вы американка, – сказал Гидеон.
Первое, что он заметил, был ее акцент. Связаться с камикадзе-американкой! К тому же она наверняка неврастеничка.
– Да, я приехала вчера. Нет. Должно быть… два дня назад? – Борясь с охватившей ее паникой, она свела черные, прекрасно очерченные брови. – Как долго я нахожусь здесь? – Страх прояснил ее мысли, когда она начала беспокоиться о последствиях.
Узнала ли пресса? Сообщили ли ее матери? Черт, она надеялась, что нет. Она только могла представить, как сообщает своим дядям, что не справилась…
– Вы провели здесь ночь, – холодно ответил Гидеон, не привыкший, чтобы с ним так разговаривали.
Он привык, что на него смотрели снизу вверх. Как в буквальном, так и в переносном смысле. Он – профессор Уэллес. Самый молодой из всех когда-либо избранных членов научного совета колледжа Святого Беды. Профессор Уэллес, которого ценили, за кем ухаживали, кого почитали. Другие университеты приглашали его читать лекции и присутствовать на их конференциях. За ним охотились журналисты, чтобы заманить на свои радиошоу или получить статьи для своих престижных изданий.
А здесь эта крикливая американка требует от него ответов и смотрит так, как будто во всем виноват он один.
– Черт побери, женщина, это вы налетели на меня, – не сдержался он.
Лора, перед глазами которой возникали воображаемые картины того, как ее с позором отзывают обратно в Бостон, ее первый европейский визит в качестве посла Ван Гилдеров заканчивается бесславным провалом, с недоумением взглянула на мужчину.
– А?
– Несчастный случай, – отрезал он. – Вы врезались в меня. Вы понимали, что делаете, не глядя повернув в мою сторону?
И вдруг от этих сердитых слов Лора все вспомнила. Она смотрела налево, когда следовало смотреть направо. Или наоборот?
Лора устало потерла лоб, голова болела.
– Простите, – просто сказала она. – Вы совершенно правы, это была моя вина.
Но Гидеон, который при других обстоятельствах первым бы оценил ее честное признание и принял извинение, сегодня не был расположен оставаться безупречным джентльменом.
– Знаю. Но это не помешало полиции забрать меня в участок и при свидетелях заставить дуть в дурацкую пластиковую трубку.
Это было сказано ледяным тоном. Бесстрастно холодным и резким, но спокойным.
– Ну извините
Что происходит с этим парнем?
Гидеон медленно поднялся. Лора смотрела, как он становится все выше… и выше… и выше. О! Какого же он роста?
– Возможно, для вас это обычное дело, мадам, – сквозь зубы произнес Гидеон. – Но мне, например, неприятно иметь дело с полицией. Сейчас, поскольку вы явно пришли в себя, – его губы скривились, – я попрощаюсь с вами.
Лора поняла две вещи одновременно. Во-первых, он действительно очень расстроен из-за этой трубки. И во-вторых, страшно рассердился, но ведет себя так, словно весь день провел за городом. Похоже, он даже рассердиться толком не умеет. Она только сейчас осознала, что он даже ни разу не повысил голоса.
Он стоял, возвышаясь над ней, и ее глаза широко раскрылись, когда она посмотрела ему в глаза. Сейчас они напоминали ледник, цвета какой-то серебристо-серой лазури.
Он излучал холодное мужское превосходство.
«Просто ледяной истукан», – подумала Лора.
И ее сердце как-то странно дрогнуло в груди.
Когда он ушел, она поблагодарила свою счастливую звезду за то, что больше никогда не увидит его.
Вероятно, он заморозил бы ее до смерти.
Глава 3
Лора в последний раз посмотрела на свое отражение в высоком, в рост человека, зеркале. Платье, потрясающее создание Валентине из огненно-оранжевого шелка, переливавшегося золотыми, оранжевыми, красными и бронзовыми оттенками, мягкими складками опускалось к ее ногам.
Тонкие полоски ткани, завязанные сзади на шее, расширяясь, перекрещивались на груди, оставляя обнаженными плечи, руки и большую часть тела между грудью и поясом, и сзади, соединяясь и образуя чуть ниже талии конус, падали затем вниз до ее лодыжек. При каждом движении на тончайшем шелке вспыхивали и сверкали огоньки.
Вероятно, платье было немного смелым для чопорного обеда в оксфордском колледже, но Лору это мало беспокоило. Конечно, в наше время даже оксфордский колледж, этот бастион мужских привилегий, следовало бы немного приблизить к двадцать первому веку.
Ее длинные черные волосы представляли проблему. А что, если оставить их распущенными, чтобы они падали до середины спины и создавали резкий контраст с ее обнаженной спиной и ярким шелком? К сожалению, распущенные волосы придавали ей вид шестнадцатилетней девушки.
С другой стороны, ей не очень хотелось делать высокую прическу. Элегантные сложные шиньоны выглядели великолепно, но совершенно не позволяли расслабиться. Ее всегда пугало, что «невидимые» шпильки, воткнутые парикмахером, выпадут и волосы распустятся как раз в тот момент, когда подадут суп.