Растяпа. Хождение в пятую власть
Шрифт:
Карьера моя взяла в карьер – боюсь, как бы шею аллюрами не свернуть.
Едва ли освоившись на новом месте, Кукаркин затребовал к себе Селезневу. И вот уже я – и о заведующего отделом сельского хозяйства. Впрочем, зарплаты мне это не добавило: по-прежнему числился радиоорганизатором, сидел на своем месте сотрудника в кабинете сельхозотдела и исполнял обязанности его заведующего. Но, оказывается, и Лена до моего прихода была как пакетик кофе – три в одном. А настоящим
Новая должность давала свободу выбора тем материалов. И я задумался….
В дверь постучали. Вошел мой двойной тезка, и даже родственник, который Михайлович. Он решительно пожал мою руку и уселся на Ленин стул.
– А где?
Я заметил, как мгновенно потеплел взгляд директора Сельхозтехники на мой ответ:
– Селезневой нет, и больше не будет.
Анатолий Михайлович выложил на стол мятую-перемятую – немало, видать, потетешкался – нашу газету.
– Я по поводу статьи «А что за лозунгом».
И тут все стало на свои места. Напрасны были ядовитые замечания Лены – мол, проглотил обиду-де мой родственник и утерся. Вот он, здесь – ничего не глотал, улыбается. А застал бы автора – поджал губы, наклонил голову, как бульдог, готовый вцепиться в задницу – и не жди сочувствия, конопатая!
– Чуток припозднились.
– Потрясающе! – выдохнул родственник, на мгновение увлекшись какими-то внутренними видениями, потом вернулся в реальный мир. – Я принес материал в газету.
К мятой газете на стол выложил мятую же тетрадь.
– О чем? – я отодвинул стул, скрестил руки на груди и закинул ногу на ногу.
– Все о том же, – кивнул Анатолий Михайлович, – о чем в статье у Селезневой.
При ближайшем рассмотрении оказалось не столь уж о том. Это вообще не статья для газеты, а план технического перевооружения Сельхозтехники – мол, стеллажи с запчастями, и контейнеры, вызываемые нажатием кнопки. Я с трудом давил зевоту.
Стряхнув сонливость, предложил:
– Оставляйте. Я сделаю из этого материал для газеты.
Однако родственник мой уперся:
– А разве это – не материал?
– Вы не беспокойтесь – подпись будет ваша. И гонорар.
Анатолий Михайлович глянул на записи и мрачно ухмыльнулся:
– Я бы хотел взглянуть под чем будет стоять моя подпись.
– Всенепременно.
После высочайшего визита директора райсельхозтехники вернулся к прерванным раздумьям – выбору темы. Чем успешно занимался вплоть до обеда. Уходя, глянул на себя в зеркало – отраженная ухмылка была лишена малейших признаков сочувствия.
Тема выбрана!
Это будет Увельский пищекомбинат – структурное подразделение Увельского райпотребсоюза. Серьезное предприятие. Летом 1973 года перед поступлением на ДПА я работал там два месяца – и на всю жизнь негативные впечатления.
Вернуться туда с удостоверением журналиста…. О-го-го! Дай Бог встретить моих притеснителей! Я ведь думал, думал долго об этом, а теперь имею возможность.
Пообедал, спустил на пол кота, уютно устроившегося на коленях, снял с брюк несколько прилепившихся шерстинок – все! журналист (мститель?) Агарков к бою и походу готов!
Так как там поживает Увельский пищекомбинат?
Вообще-то комбинат поживал плохо.
– Воруют и пьют, – вздохнула мастер виноразливочного цеха Клавдия Петровна. Казалось, она голосом ласкает детей неразумных – своих рабочих.
– Вы не против – я пообщаюсь?
Ага! Вот и кладовщица Платушина – жива, курилка! Сколько ж крови моей она выпила! Открывшаяся возможность сравнять счет мгновенно согрела душу. Будешь ты у меня, толстомясая, главным обличителем недостатков – ведь каждый играет, как умеет!
– Мне кажется у вас отличное чувство юмора – поднимем настроение нашим читателям?
Не ведая о моем коварстве, она пригласила в бытовую комнату, налила чаю.
Следом женщины собрались.
– Рабочие, говорите, тырят? А начальство?
– А те не воруют – так берут.
– Коммунизм, стало быть, у вас тут?
– Пока нет.
– А когда будет?
Кладовщица, прежде чем ответить, предпочла отхлебнуть глоток чаю.
– Когда настанет подходящее время, которое пока что еще не пришло.
– А кто-то пытается эту ситуацию как-то изменить?
– Кому-то надо….
– Попробуй только – получишь горбатых….
Кстати, «горбатые» – статья 33 трудового кодекса, предусматривающая увольнение нарушителя дисциплины по инициативе администрации.
Народ разговорился – успевай только слушать. Ой, какие они ядовитые! Кто мог бы подумать! Я даже голову склонил, пряча ухмылку. Набрал в грудь побольше воздуха и строчил, строчил, строчил….
Помнишь, толстомясая, как мы с твоим мужем катали двухсотлитровые бочки с грибами в подвал? Ему приезжие дали червонец, а мне…. Ты сказала – не надо, убогий, мол, обойдется!
– А что собственно здесь происходит? – в бытовку вошла девушка в белом халате. – Вы кто?
Я представился.
– И что вы здесь делаете?
– Осуществляю задание редакции.
– А вы что осуществляете? – обратилась она к собравшимся женщинам. – Не кажется вам, что это не осторожно – быть откровенными с посторонним человеком, пробравшимся сюда с определенной целью?
Захваченная врасплох Платушина откинулась на спинку стула и сердито сверкнула на меня глазами.
– Газета – орган райкома партии; наша задача – бороться с недостатками, – кротко напомнил я.