Расул Гамзатов
Шрифт:
Видимо, это беспокоило и самого поэта, который написал «Стихи о бумаге».
...И всё ж не зря погибли дерева. В тетрадях, не исписанных впустую, Малыш начертит первые слова, Мудрец закон великий обоснует. Поэт любимый ночи напролёт Глаз не сомкнёт и озарит страницы, И лес столетний в слове оживёт, Запахнет хвоя,128
Перевод Н. Гребнева.
Был и другой способ стать обладателем книги Расула Гамзатова — сдать макулатуру — ненужную бумагу, тогда и леса оставались целее. Но книг всё равно не хватало. Их везли даже из заграницы, из стран социалистического содружества, которое тогда существовало. К примеру, в Софии был Дом советской книги, где можно было купить то, что невозможно было купить в СССР, хотя издавались эти книги именно там. На крайний случай в Москве существовали «Берёзки» — валютные магазины, где знакомый иностранец мог купить желанную книгу за доллары США.
Если прежде лучшим подарком из Дагестана считались коньяк и чёрная икра, то теперь их затмили книги Расула Гамзатова, достать которые было куда труднее. Дефицит порождал курьёзы. В Махачкале можно было увидеть очередь за новой книгой Расула Гамзатова, но, чтобы купить её, нужно было приобрести ещё и двухтомник Александра Пушкина — юбилейное издание к 175-летию со дня рождения поэта. Это называлось «нагрузкой». В библиотеках махачкалинцев оказались десятки одинаковых двухтомников Александра Сергеевича, которые они раздаривают по сей день.
Узнав об этом, Расул Гамзатов добился прекращения такого своего единения с «солнцем русской поэзии». Пушкина он чтил и любил почти сыновней любовью.
Счастливый, хожу по альпийским просторам, По нивам вершинным, где зреет пшеница. И пушкинский томик со мною, в котором Аварский цветок меж страничек хранится [129] .«Книга Расула — самый желанный, самый ценный подарок, — писал Сиражутдин Хайбуллаев, — ибо в ней всегда найдётся, что прочесть матери, сестре, брату, другу, любимой женщине и в часы радости, и в минуты грусти, что способно поддержать могучий дух в человеке».
129
Перевод Я. Хелемского.
На страну обрушилось всесоюзное поэтическое наваждение, творилась магия «Гамзатизации». Издательства соперничали за новые книги Расула Гамзатова. Тиражи росли, сами книги становились всё изысканнее, выходили иллюстрированные альбомы и миниатюрные издания. Самым редким стала изящная книжица «Письмена», размером всего 5 на 4 сантиметра, выпущенная в 1969 году издательством «Молодая гвардия». Расул Гамзатов назвал «Молодую гвардию» не просто книжным издательством, а издательством любви. Здесь вышло множество книг Гамзатова, включая самую первую.
Разумеется, соответствующими тиражам были и гонорары. Супруга поэта, случалось, жаловалась, что у неё побаливает рука от того, сколько уведомлений о переводах ей приходилось заполнять каждый день. В те времена гонорары присылали по почте, и на каждый — будь он большим или не очень, например из районной газеты, — полагалось заполнять почтовый формуляр, вписывая в узкие поля фамилию, имя, отчество, номер паспорта, адрес и прочие обязательные сведения. Гонорары были не только за книги или публикации в прессе, они приходили от телевидения, радио, театров, концертных залов. Присылали их и из других стран. Это породило и известную шутку — будто бы на вопрос о любимой книге супруги Гамзатов ответил: «Сберегательная». Ходили слухи и о том, что Расул Гамзатов попал в число официальных советских миллионеров.
Система выплаты гонораров была не совершенна, скорее — бюрократична. Валентин Осипов приводит несколько высказываний Гамзатова по этому поводу:
«— Гонорар платить за строку?! Глупость! Я бы за миниатюры платил в сто раз больше. Сколько же надо труда, чтобы скалу отшлифовать в скульптуру!
— Платить за объём написанного? Платить надо за талант!
— Поэт — винодел. Редактор — дегустатор. Если вино в этой бутылке скисло — на свалку!
— Не люблю больших предисловий. Мне отец говорил: “Предисловие напоминает человека в большой папахе, заслоняющей в театре сцену”.
— Издательство должно знать мнение читателя. Вот мой отец любил отдавать свои стихи в сельсоветскую стенгазету: уж аул обязательно прочтёт и обязательно обсудит.
— Э-э, нельзя издателю медлить с выпуском книг. Это то же самое, если женщине запрещать родить. Абуталиб однажды вразумлял директора нашего издательства: “Сложился обычай — издавать двухтомник после смерти автора. Я облегчаю ваши будущие заботы. Первую книгу выпустите сейчас, при жизни”».
В Советском Союзе существовала цензура, были ограничения, но авторские отчисления выплачивались исправно. В XXI веке всё изменилось, не выплатить авторский гонорар стало считаться чуть ли не доблестью.
На вопрос Далгата Ахмедханова о том, сколько у него вышло книг, Расул Гамзатов ответил: «Не знаю. Никогда не считал ни книг, ни денег. Собственно, у меня всего три книги: та, что написал, та, что пишу, и та, что ещё не написана».
Он и в самом деле не знал. Кто-то попытался подсчитать за Гамзатова, но из этого ничего не вышло.
Гамзатова называли главным поэтом страны, но невероятная популярность не мешала его неустанным поискам первозданной чистоты слова и исповедальной предельности чувств.
Он стеснялся своей славы, а Давид Кугультинов, Народный поэт соседней Калмыкии, писал:
«Плохо, когда к иным писателям слава приходит раньше, чем они научились как следует писать.
Слава, пришедшая не по заслугам, всё равно, что похищенное сокровище. Она аморальна. Но как я радуюсь, когда в беседе с чабаном ли, рабочим или космонавтом заходит речь о поэзии, и я слышу имя Расула Гамзатова! В чём сила поэзии Расула? В его удивительно тонкой лирике, обнажённости души, в той высокой правде, которая излучает свет добра, счастья, любви.