Ратибор. Окталогия
Шрифт:
«За убийство Аму-Лари этот человек будет раскаиваться до конца своей жизни! И это самое страшное для него наказание за содеянное! – Тол-Авар вразвалочку подошёл к Ратибору и вперил в его очи пурпурный колючий взгляд, после чего поднял левую лапу и медленно выпустил длинные острые когти, одним из них задумчиво, как бы невзначай ткнув прямо в лоб молодому богатырю, слегка проколов при этом тому кожу. Тонкая струйка крови не спеша побежала из места соприкосновения с коготком йотуна, неторопливо стекая между бровей, по переносице. – А Кулшу-Дази он если бы хотел отправить к его матери, в небесные наши охотничьи угодья, богатые добычей доброй, то сделал бы это без проблем. Однако он его не убил, а отпустил, вопреки приказу своего вожака!.. Я не буду разрывать его на куски, Мава-Гири! Этот человек –
Тёмный волхв и его лохматый гость стояли друг напротив друга, и со стороны казалось, что они не произносят ни слова, обмениваясь лишь многозначительными взглядами, хотя на самом деле всё это время разговаривали между собой мысленно, телепатически, на языке общения, повсеместно распространённом среди племён снежных великанов. И Ратибор вдруг с удивлением осознал, что понимает их! Понимает, о чём они говорят! «А самое любопытное, – подумал рыжеволосый гигант, разглядывая озадаченные, нахмуренные физиономии стоящих недалече варгов, – что, похоже, разумею их говор странный лишь один я! Но как такое возможно?! Раньше ведь, в Забытых пустошах, я их не слышал! Почему же сейчас…»
«Да потому, косолапый увалень, что я убрал барьер в твоей тупой башке, который есть у каждого испорченного цивилизацией человека, дабы ты мог насладиться тем, что скажет тебе „приятного“ наш общий знакомец, этот волосатый пришелец! Эх, только просчитался я мальца… Йотун, видите ли, благородных кровей… Ненавижу таких!» – Мельванес зло вылупился на вождя восточных дха-кари.
«А с чего ты решил, многоуважаемый Тол-Авар, что я тебя призвал для того, чтобы ты порвал этого рыжего медведя на лоскуты? – тёмный волхв, не мигая, вперился взглядом прямо в красные очи сумрачно на него взирающего лохматого гиганта. – Разве похоже, что мне нужна в этом твоя помощь?»
«Зачем тогда я тебе понадобился? – показалось, что на хмурой мордахе турса даже отобразилось нечто вроде замешательства, впрочем, быстро сменившись на явное негодование. – Похоже, что у меня есть время играть в твои гнусные игры?! В ваши распри людские не пытайся втянуть меня более!»
С этими словами Тол-Авар шагнул к порталу, явно намереваясь вернуться в родные пенаты, но Мельванес с глумливым оскалом щёлкнул пальцами, и магическая дверца в Забытые пустоши мигом осыпалась, оставив после себя небольшую кучку золы, тут же развеянную порывом ветра по деревушке.
«Я что, тебя отпускал, тупорылая образина? – мрачный шаман зловеще ощерился. – Обожди-ка, у меня на тебя планы…»
«Чего тебе надо, гнилой человечишка? – Тол-Авар в бешенстве уставился на самодовольного волшебника, периодически втягивая да выпуская свои длинные, острые как бритва когти. – Говори уже!»
«Видишь ли, – надменно прострекотал Мельванес, – я тут сынка задумал воскресить… Но дело это непростое! Все ингредиенты уже собрал, для этого необходимые, окромя одного, – свежевырванного сердца турса! Можно не целиком, лишь пару кусочков… Добровольно поделиться не желаешь, нет? – тёмный чародей пакостно заржал. – Почему-то я так и подумал, что ты будешь против…»
– Убить эту тварь! – вдруг резко обернувшись к начавшим заметно нервничать, давно стоящим наготове варгам, проорал, срываясь на противный визг, владыка мглы. – А опосля принести мне его сердце! На блюдечке! Выполнять!
В этот миг, выпустив свои страшные когти и издав мощный рык, Тол-Авар бросился на Мельванеса, явно намереваясь одним могучим взмахом четырёхпалой лапы завершить противостояние с подлым некромантом, но тот ударом волшебного посоха в прыжке отбил ринувшуюся на него смертоносную лохматую гору из плоти и крови, отлетевшую от такой магической плюхи шагов на двадцать в сторону. Тут же вскочив в дикой ярости, могучий турс хотел было по новой кинуться на едко скалившегося шамана, но в то же мгновение на Тол-Авара напала ватага отступников с оружием наперевес. Закипела кровавая битва. Восемь десятков бойцов сошлись в жуткой сече с одиноким вожаком племени дха-кари, страшно взревевшим и метнувшимся навстречу стае «серых волков». Свирепый йотун представлял собой идеальную машину для убийства; его огромные когти на руках и ногах, словно кинжалы, вспарывали противникам животы, пробивали грудные клетки да отсекали головы. Варградцы разили в ответ мечами, топорами да палицами стремительно мелькавшую между ними огромную тень, но Тол-Авар, казалось, не замечал попаданий, устроив знатную мясорубку налетевшей на него банде разбойников.
– Как думаешь, кто кого? Смогут ли восемь десятков волчар одолеть одного турса? – к Ратибору подошёл Мельванес, с интересом наблюдавший за развернувшимся перед ним побоищем. – Ты, наверно, озадачился, зачем всё это мне понадобилось, ведь я мог и без помощи варгов завалить эту бурую тушу… Мог бы, но зачем тратить свои силы, когда можно обойтись малой кровью… или большой, это смотря с какой сторонки глянуть!.. – тёмный волхв мерзко улыбнулся себе в бороду. – Тем более что мне страсть как нужны их жалкие сущности… – некромант закрыл глаза и довольно втянул ртом и носом воздух; набалдашник его посоха регулярно вспыхивал чёрным пламенем, всасывая в себя одну за другой души павших на поле боя ратников. – О да, – довольно проскрипел Мельванес, – я становлюсь всё сильнее!.. С каждым новым отходом в мир мёртвых этих оборванцев… Только вот у Перуна в чертогах никто из них не попразднует, ибо лакомиться их естеством я тутова намереваюсь! Ты не представляешь, рыжий боров, насколько насыщает и придаёт сил даже самая мелкая, никчёмная человеческая душонка… Потираю руки в предвкушении каждый раз, как представляю себе, с каким аппетитом буду лопать твою!
Между тем бой был в самом разгаре. Огромный Тол-Авар, пребывавший в безудержном гневе, не чувствуя боли от регулярно прилетавшей в него доброй стали, сам прыгал в толпу стоящих перед ним врагов, раз за разом отправляя могучими ударами очередного оппонента на тот свет. Вот он полоснул левой лапой по нерешительно замершему напротив русичу, оставив на его груди четыре смертельных борозды, стремглав развернулся и снёс одним махом голову с плеч подкрадывавшемуся сзади бойцу, тут же всадив в солнечное сплетение когти на полную длину бросившемуся на него сбоку третьему воину. Затем он просто сиганул гигантским прыжком на стаю мельтешащих перед ним варградцев, снеся при этом нескольких из них массой своего гигантского тела, после чего впился зубами в плечо очередного «волка», вырвав ему руку с корнем. Дикие крики, брань, лязг стали и страшный рёв разносились по бывшей долгое время безмолвной Проклятой долине. И неизвестно, чем бы мог закончиться этот невероятный бой, если бы напротив впавшего в исступление могучего вождя дха-кари, одержавшего на своём веку немало славных побед, не находился отряд Варграда, состоящий из опытных воителей, отступать и не думавших. А тут ещё Мельванес, гадко хихикнув, метко запулил Тол-Авару в левую ляжку небольшой огненный шар, споро созданный им на конце посоха.
– Для поддержания баланса, – отвратно загоготав, фыркнул он в сторону Ратибора. – А то ишь, распрыгался, как саранча какая…
– Ни шагу назад! – тем временем, дружно гаркнув девиз своего княжества, русичи собрались и организованно насели на заметно захромавшего бурого великана, наконец-то начавшего показывать первые признаки усталости. Многочисленные попадания не могли не сказаться бесследно даже на таком могучем гиганте, с ног до головы уже оказавшемся покрытым своей и чужой кровью.
– Ну всё, кажись, сдуваться начал наш лохматый гость… Наконец-то! У меня уже посох так душами насытился, что аж кряхтеть принялся… Да, давненько я своей гадюке, – с этими словами тёмный шаман нежно взглянул на обвивавшую яйцеобразную сферу змею, – такой пирушки не устраивал… Сколько же он положил моих псов верных? Десятка четыре точно, а то и поболее… – Мельванес отошёл чуть в сторону от рыжебородого витязя, наблюдая за всё ещё продолжавшимся сражением. – Сердце его мне принесите, олухи, как завалите это чудище! Сердечко евошнее, это вообще самое ценное, что в этой лощине треклятой имеется! Не считая, конечно, меня любимого да останков Лудогора!..