Ратибор. Окталогия

Фомичев Александр Игоревич

– Разохался, значит, государь при виде племяша в таком виде? – Ратибор перевёл на Добролюба смурной взгляд. – Хоть искренне охал?

– Ты на что сейчас намекаешь, воин? – взор старого лекаря мгновенно похолодел. – Не ведаю я, что за тревожные мыслишки шебуршат под твоими рыжими космами, но уверяю тебя: Святослав тут ни при чём! Горе его было самым что ни на есть настоящим; уж поверь мне, я князя с пелёнок знаю!

– Нет ли у тебя, уважаемый, лишнего стульчика? О, вот этот сойдёт… – Ратибор, уклонившись от ответа, сграбастал стоявший в углу лечебных покоев неказистый табурет, вышел из комнаты да плюхнулся на позаимствованную, тоскливо скрипнувшую сидушку у входа в палаты, откинувшись при этом спиной

к стене и прикрыв глаза. – Я, Доб, тут ночку пережду, посторожу. Надеюсь, ты не против?.. Мало ли что…

– Можно подумать, ежели я был бы против, ента что-то изменило… Подозреваешь, попытка убийства может повториться? – Добролюб вышел следом и проницательно вперился очами в правильное лицо могучего гиганта. – А чего сам-то уселся? Почему дружинников дворцовых не подвязать?

– Потому, досточтимый, что местных ватажников не составляет труда указом свыше с поста снять в любую секунду…

– А тебя, значится, нет?

– Именно, Добушка. И-м-е-н-н-о…

– Ясно. Ну, сиживай тогда, коли задницу не жалко… Может, принести чего? Пожрать там, например? Аль ещё какие пожелания? Вещай уж, покамест я добрый…

– Да, можно кое-чего сделать… Зашли-ка ты бегунка ко мне домой! Если, конечно, тебя ента не шибко обременит, любезнейший! Пущай Марфуше скажет, чтоб не ждала сегодня: служба… – Ратибор слегка приподнял одно веко. – Да, и пусть гонец секиру мою захватит; чую я, завтра она мне ох как понадобится!

– Как скажешь, рыжий, как скажешь… – Добролюб зашёл назад, в лечебницу, и позвонил в серебряный колокольчик, велев явившемуся на мелодичный зов молчаливому прислужнику отправить гонца в дом к рыжеволосому исполину с посланием, что тот сегодня ночует в тереме у князя.

«А насчёт секиры – обойдёшься! – проворчал про себя пожилой целитель. – Ещё мне не хватало, чтоб ты Святослава сгоряча зарубил! Вижу я, куда ты клонишь! И в этом своём безумстве на мою помощь не рассчитывай!»

Глава 25

«Уму непостижимо!..»

Вражеский лагерь. Шатёр правителя Ослямбии. Тот же день…

– Слушаю тебя очень внимательно, мой дорогой воитель! – елейный, приторно-ласковый голос Эдиза не сулил ничего хорошего Герканту, стоявшему перед правителем на коленях и склонившемуся так низко, что его лоб касался дорогущих лидийских ковров, устилавших пол шатра владыки Ослямбской империи. – Поведай-ка нам с Джушем, когда ж мы возьмём уже, наконец, этот упёртый городишко: в этом столетии, аль, может, подождём ещё полвека? Времени-то у нас, сам понимаешь, завались! Да и делать нам более ведь нечего, кроме как сидеть в ентой забытой Ахриманом дыре да ждать наступления холодов, которые, как поговаривают, не очень благоприятно сказываются на коже человека… А ты ведь знаешь, какая у меня она нежная!

Восседавший рядом на бархатных подушках Джушукан иронично фыркнул, добро отхлёбывая славящегося в Ивропии своей мягкой, терпкой кислинкой ялминского игристого вина из золочёного кубка.

Утром того же дня, когда в Мирграде произошло покушение на жизнь Емельяна, вызвал к себе в палатку Эдиз верного военачальника Герканта, дабы на пару с братом заслушать, почему же могучая орда Ослямбии, наводящая уж сколько лет ужас на весь Запад, всё никак не может захватить поселение, уступающее численностью своего войска ихней армаде более чем в десять раз.

– Да, когда уже? – язвительно поддакнул Джушукан, залпом осушая чашу с напитком богов до дна. – А то у меня запасы любимого винишка к концу подходят, а восполнять их тут – целое дело! Само собой, недешёвое! А переходить на местный хмель у меня нет никакого желания! Хотя надо признать, что здешняя медовуха вполне себе ничего даже для моего изысканного вкуса. Пробовал, каюсь… Но уж больно она крепкая! Сносит с пяток только в путь!.. – младший братец властителя Солнечной державы смачно рыгнул сивушными пузырьками и насмешливо продолжил: – Вообще же, я вижу, что твои бойцы, Геркант, умеют лишь хорошо копать; засыпали все волчьи ямы русов за четыре месяца; вот ента достижение!.. Надо будет по возвращении в Нурязим памятник отгрохать в честь сего знаменательного подвига да балладу сочинить… Прославит нас в веках!.. Ну и без работёнки не останутся твои вояки по приезде домой; доверим им могилы да нужники рыть; вот уж где они не ударят мордой в грязь!.. Ибо как мне видится, ежели выдать каждому из копателей вместо ятаганов со щитами по мотыге да лопате, точно не пропадут наши доблестные аскеры… Уж на краюху хлеба да плошку бобовой похлёбки наверняка заработают, землеройки несчастные!..

– На днях возьмём мы эту неприступную твердыню, – не разгибаясь, глухо прошелестел в пол Геркант, весь пунцовый от ярости и стыда.

– На днях?! – Эдиз, не спеша уминавший гроздь очень редкого розового винограда, объёмистый ящик которого недавно привезли из Ослямбии специально для императора, аж поперхнулся при этих словах. В гневе вскочив на ноги, старший в роду Кайя, хрипло прокашлявшись, яростно швырнул полуобглоданную виноградную кисть в спину распластавшемуся перед ним полководцу и заливисто возопил на всю округу, обильно брызжа при этом слюной: – Мы четыре месяца не можем уже их сломать! Целых четыре, ты понимаешь?! Да раздери тебя Чёрный бог на свиные отбивные, бездарный остолоп! Это же уму непостижимо! У нас населения в одном Нурязиме в двенадцать раз больше, чем всё их войско, вместе взятое! Полмира сейчас наблюдает за Ослямбской империей и втихаря потешается; я стал посмешищем в глазах всего Запада, ты разумеешь или нет?! По последним данным, наши потери составляют уже более тридцати тысяч воинов! А сколько усопло вечным сном этих варваров, а?!

– От силы сотен двенадцать-пятнадцать, – крякнул удивлённо Джушукан, по новой отхлёбывая из наполненного только что безмолвной рабыней кубка. – Поразительная эффективность…

– Это была не моя идея после неудачи, постигшей нас при первом штурме, устраивать вскоре второй и третий!.. – зло пробурчал себе под нос Геркант. – Там мы и потеряли столько шалмахов…

– Ну вот, – Джушукан пакостно хихикнул. – Это, оказывается, я оконфузился, что уболтал тебя, старший брат, на те безрассудные атаки… Кажись, наш бравый военачальник нашёл, наконец, виновного в своих неудачах!

– Я чего-то не врубился, ты сейчас на Джуша хочешь всех собак повесить? – Эдиз недобро вытаращился на своего воеводу.

– Никак нет, владыка! – Геркант всё так же не разгибался в низком поклоне. – Моя вина самая большая!

– Хорошо, что ты это признаёшь!.. Посему надо бы снять башку с плеч… допустим, одному из твоих заместителей! Например, Батуру, он мне никогда не нравился. Ну и паре тысяцких да пятёрке сотников… Показательно! Ты меня услышал?

– Да, повелитель! Будет сделано! – сипло гаркнул в пыльный ковёр военачальник Ослямбской орды.

– И скажи спасибо, что твоя погремушка с плеч долой первой не слетит! Пригодишься мне ещё, благо верный, как собака…

– Спасибо, владыка! – Геркант облегчённо выдохнул, впрочем, всё так же не поднимая загривка.

– Пожалуйста! – саркастически ухнул Эдиз, после чего, малость остыв, плюхнулся на россыпь пуховых валиков и уже спокойнее пробурчал: – Ряху ко мне задери. Почему думаешь, что на днях захватим град? Никак, вифирийские катапульты готовы?

– Так точно, повелитель! – военачальник вскинул голову, обежав быстрым взором небрежно развалившихся напротив на мягких шёлковых сидушках императора и его родного младшего братишку.