Рауль Валленберг. Исчезнувший герой Второй мировой
Шрифт:
Когда Валленберг спросил, что с ним будет дальше, допрашивавший его офицер (иногда заходивший в камеру) ответил, что его судьба и судьба других заключенных будет решаться на встрече в марте. Имелось в виду совещание министров иностранных дел, которое должно было состояться в Москве в марте 1947 года, в его задачу входило в том числе решение вопросов о репатриации военнопленных. Если это заявление могло послужить некоторым утешением, то ответ офицера на другой вопрос Валленберга, будут ли его судить или нет, звучал более зловеще: “По политическим причинам Вас никогда не будут судить”. То есть его дело было не юридического характера [94] .
94
Свидетельства
Феллер и Майер
В тот день, когда был отдан приказ об аресте Валленберга, 17 января 1945 года, такой же приказ был выписан в отношении швейцарских дипломатов Харальда Феллера и Макса Майера, а также словацкого посланника Яна Спишака. Предписывалось отправить их в Москву “таким же образом, как Валленберга”. Приказ тоже подписал заместитель наркома обороны Булганин, направив его командующему 2-м Украинским фронтом Малиновскому. При этом из докладной записки начальника СМЕРШа Абакумова министру иностранных дел Вячеславу Молотову следует, что решение об аресте швейцарцев было принято “в соответствии с указаниями товарища Сталина”, что является косвенным доказательством того, что и арест Валленберга был санкционирован на самом верху. Трудно поверить, чтобы Булганин, лояльный, но малокомпетентный партийный работник, к январю 1945 года всего лишь три месяца находившийся на посту замнаркома обороны, по собственной инициативе мог отдавать приказ об аресте иностранных дипломатов.
После подрыва мостов через Дунай Феллер попросил Макса Майера взять на себя защиту швейцарских интересов в Буде, а сам, как и Валленберг, остался представителем своей страны в Пеште. Феллер и Валленберг тесно сотрудничали в борьбе за спасение будапештских евреев. В последний раз они виделись в швейцарской миссии в Пеште во вторую неделю января. По словам Феллера, “Валленберг тогда сказал, что постарается через Пешт добраться до русских частей”.
Феллер и Майер были арестованы не сразу, а лишь через несколько недель после приказа. Майера забрали в швейцарской миссии 10 февраля, а Феллера на шесть дней позже, во время его посещении советской комендатуры. После нескольких дней в Будапеште и его окрестностях их через Львов и Киев отправили в Москву. Их регистрация на Лубянке датирована 4 марта. На следующий день после первого допроса их перевели в Лефортово.
Еще при аресте Феллеру сообщили, что он задержан не “потому, что чем-то неугоден, а исключительно с целью использования его позднее, возможно, при обмене”. В тот момент в Швейцарии находились около 10 тыс. интернированных советских граждан, главным образом военные беженцы. Одновременно около 6 тыс. швейцарских граждан оказалось по ту сторону фронта. Как только швейцарское правительство осенью 1945 года получило информацию, что их дипломаты находятся в заключении в СССР, оно начало переговоры об обмене. Поскольку Швейцария и Советский Союз не имели дипломатических отношений, переговоры велись со специально созданной советской комиссией по репатриации. Советская сторона хотела получить обратно двух боевых летчиков, бежавших в Швейцарию и обратившихся за получением убежища в этой стране, Владимира Новикова и Геннадия Кочетова. Этому требованию швейцарцы пойти навстречу не захотели ввиду действующих в стране законов о праве на убежище. Вместо этого они предложили обменять Феллера и Майера на шестерых советских граждан, находившихся в заключении в Швейцарии за небольшие правонарушения. Русские не соглашались, и Швейцария решила экстрадировать Новикова. Но, когда русские заявили, что не выпустят швейцарских дипломатов, если не будут переданы оба летчика, швейцарцы сдались, и русские получили обратно и Новикова с Кочетовым, и других шестерых советских граждан. В обмен на это Феллер и Майер были освобождены и переданы швейцарским властям 27 января 1946 года, почти через год после того, как был отдан приказ об их аресте.
После освобождения Феллер рассказал, что с ним обращались хорошо, но интересно, что на его вопросы, что с ним будет, русские месяцами говорили, что не знают. Это нежелание сообщить заключенному хотя бы какую-то информацию о его будущем присутствовало и в случае Валленберга. Еще одна примечательная деталь – в ходе четырех допросов, которым подвергся Феллер, русские ни разу не проявили интереса к личности Валленберга или его деятельности в Будапеште.
Итак,
Монастырь Св. Бригиды: альтернативный след
Принято считать, что Валленберг провел в Лефортово почти два года. Так ли это? Если исходить из того, что доступные нам документы соответствуют действительности, то да. Документы состоят из регистрационных карточек и свидетельств других заключенных и сокамерников. Согласно регистрационной карточке, Валленберг поступил в Лефортово 29 мая 1945 года и выбыл из этой тюрьмы 1 марта 1947-го. Сидевший одновременно с ним Вилли Бергеман свидетельствовал, что перестукивался с Валленбергом и Ределем вплоть до момента их перемещения из Лефортово весной 1947 года. Однако другие заключенные свидетельствуют, что связь с ним прекратилась в конце 1946 года.
В гигантском материале, собранном шведским МИДом и начинающемся 1945 годом, содержится бесчисленное количество сведений от лиц, утверждающих, что встречали Валленберга в разных тюрьмах и лагерях. Некоторые свидетельства представляют собой явный плод фантазии или основаны на недоразумении и недопонимании. Однако в обширном архиве имеются и показания очевидцев, несущие на себе отпечаток достоверности. Одним таким делом шведский МИД занимался десять лет и так и не пришел к окончательным выводам. Достоверные или нет, эти сведения настолько поразительны, что уместно предоставить возможность читателю судить о них самому. Кроме того, они дают представление о трудностях, связанных с розысками правды о судьбе Рауля Валленберга.
Адольф Коэн (или Кон), польский еврей 1910 года рождения, после войны помогал евреям в “советской Польше” (то есть в той части страны, которая после 1939 года вошла в состав Украины) эмигрировать в Палестину. Он работал в разных сионистских организациях. В ноябре 1946 года его арестовали и отправили в тюрьму Бригидки, находившуюся в здании бывшего монастыря Св. Бригиды в городе Львове. По его предположениям, причиной была его связь с польским офицером, подозреваемым в заговоре против Советского Союза.
Коэн сидел в тюрьме Бригидки с ноября 1946-го по март 1947-го. После освобождения он уехал в Париж, где 9 июля посетил шведское посольство. Причина его визита заключалась в том, что во время заключения он контактировал со шведом по имени Рауль, чью фамилию он опознал как Валленберг, когда посол Карл Иван Вестман назвал ему ее. По словам Коэна, Валленберг сидел в камере № 149, а он – в соседней. Коэн никогда не видел шведа, но они перестукивались и разговаривали через открытые окна камер. Разговор велся по-английски. Коэн получил посылку с продуктами от семьи одного профессора по фамилии Риньевич и сумел с помощью веревки, сделанной из ремешков обуви, поделиться едой с Валленбергом через окно его камеры.
Валленберг рассказал Коэну, что он швед, служил в шведской миссии в Будапеште и в момент прихода русских “отправился к знакомым, чтобы защитить их от насилия, и что при этом у него был при себе портфель, который русские забрали”. Когда оказалось, что в портфеле драгоценности и деньги, русские заявили Валленбергу, что он “пытался утаить имущество, принадлежащее антидемократическим лицам”. По словам Коэна, после этого Валленберга “арестовали и жестоко избили, побоями вынудив подписать протокол на русском языке, о содержании которого он остается в неведении”. В письме, направленном посланнику Вестману двумя неделями позже, Коэн написал: “Из различных бесед, которые мы вели с г-ном Р. В., я сделал вывод, что единственной причиной, по которой РКВД [95] продолжает держать его у себя, является то, что во время его содержания под стражей у него конфисковали большую сумму денег, а также драгоценности, переданные ему его друзьями на хранение”. Несколько лет спустя Коэн передал рассказ Валленберга в еще более конкретных словах: “В последний день один еврей оставил ему портфель с драгоценностями, золотыми монетами и иностранной валютой большой ценности. Когда вскоре после этого его задержали русские, у него забрали и драгоценный портфель, и его собственные наручные часы”.
95
Явная ошибка, должно быть НКВД.