Равиен, дорога обратно
Шрифт:
Таня взбиралась на стену несколько удачнее — сказывался опыт. Но чем выше очутился, тем дольше летишь вниз. В конце концов и до неё дошло, что даже в кошачьем облике ей не одолеть подъём, а уж в человеческом… Эх-х-х!
Паники девушка не показывала, но сжатые кулаки и прокушенная до крови губа выдавали её состояние. Утомившись от бесплодных усилий, она какое-то время металась по нашей темнице, как зверь по клетке.
Устав наблюдать, как она себя изводит, я поймал свою взъерошенную кошку и прижал к себе:
— Выдохни! Нужно сесть и успокоиться.
Сначала она попыталась вырваться, но потом, явно с трудом взяв себя в руки, устроилась рядом. Помолчала.
— Чёрт! — вновь дёрнулась вскочить, но смогла удержаться. — Какая же я дура! Рванула неизвестно куда, без разведки, напролом, а ведь догадывалась… — она махнула рукой и отвернулась, изо всех сил саданув кулаком по мокрым камням.
— О чём? — конечно, нам же нельзя решать, что делать, пока не обсудили, кто виноват.
— О том, что не стоит соваться к разбойникам с разбега, как дурные курицы в кормушку, — сквозь зубы процедила Таня и ещё несколько раз от души приложилась кулаком к стене. — Чёрт!
— Да-а-а? — уточнил я с откровенным ехидством в голосе. — Ты успешно прятала свои подозрения глубоко в себе. Очень глубоко.
Девушка полоснула меня взглядом и не менее язвительно парировала:
— А тебе никто не мешал самостоятельно делать выводы!
Я только открыл рот для уточнения, что привязанным магам думать самостоятельно не положено, даже если они привязаны правильно и добровольно… И вообще, началось всё с насилия… И поход за лонгвестом — не моя идея… И…
Но у меня так сильно зачесалась нога, что пришлось задрать штанину. И я с изумлением уставился на небольшой, аккуратный порез на икре.
— Где это ты умудрился? — словно нехотя поинтересовалась кошка, но затем потянулась и тронула ранку пальцем. — Знаю! Это наверняка твоя игрушка! Как маленький!
Я опустил брючину и встал, медленно отряхиваясь и поглаживая ладонью рукоятку кинжала:
— А ты большая, матервестер! Взрослая! Насколько ты меня старше? На год?!
— А по уму на все десять! — не осталась в долгу Таня. Она тоже вскочила и вызывающе задрала подбородок. — Что ты вцепился в эту железяку, как младенец в соску?! Даже в схватку из-за неё кинулся!
— А критерий для оценки развития ума у тебя какой? — моё терпение лопнуло: надо же, какая гениальная нашлась; ничего ж такого не совершила, но гонору больше, чем у её лиса. Там хоть это оправдано — он же лишь силушкой кичится, которой у него действительно немало.
— Да уж не маговский: чем больше оборотней замучил, тем умнее! — выпалила эта зараза, сверкая глазами в полутьме.
— Чтоб ты знала, ум — это от природы, но раз ты по числу замученных его определяешь, то да, у тебя уже и в этом мире счёт один — ноль. Так что, признаю, я младенец! Но не найди я, идиот, этот ножик — так бы и куковали связанными. И на всякий случай для тебя напоминаю: у тебя больше нет когтей, а у меня магических способностей. Спустись сюда кто-либо, чтобы нас убить, что ты будешь делать?! А у меня оружие есть! Ясно?!
— А что эта хрень из тебя магию высасывает, тебя не беспокоит? — девушка тоже повысила голос. Мы уже практически орали друг на друга. — Да пока за нами придут, ты рукой пошевелить не сможешь, вояка! — и она в запале толкнула меня кулаком в плечо.
Я почти успел уклониться, поэтому удар получился смазанным. Всё равно чувствительно, матервестер, но не так, как если бы огрёб по полной. Внутри всё заледенело. Драться было глупо. Как ни посмотри — глупо и бессмысленно. И не потому, что даже сейчас Таня сильнее меня. Просто одно дело от злобы пинать незнакомую кошку, а другое — пытаться всерьёз причинить боль девушке, с которой не так давно… Вот уж не дождётся! Мы, маги, олицетворение зла, конечно, однако своих женщин не бьём! Но и себя унижать не позволяем, матервестер!
Развернувшись, я молча пошёл в другую сторону. Пока я крутил в пальцах свою находку, почувствовал, как разгоревшаяся было в душе истерика замерзает, несмотря на приятное тепло и спокойствие, разливающиеся по телу. Я мог контролировать себя только благодаря тому, что в моих руках был кинжал.
Правда, когда я начал приближаться к горе из драгоценностей, ладонь резко обожгло, точно я ухватился за раскалённое железо. Вытащив нож, я уставился на пылающее красным лезвие. Потом вспомнил, как кошка голосила, что все эти предметы тянут энергию, и обогнул коварную свалку по дуге, устроившись едва не напротив той стены, возле которой мы сидели вместе с Таней. Облокотившись на более-менее подходящий каменный выступ спиной, я сжал своё оружие и закрыл глаза.
Татьяна:
Примерно полчаса мы мрачно сопели по разным углам. Затем просто дулись ещё минут десять. Потом… потом я посмотрела на ссутулившееся длинноногое недоразумение… надутое, обиженное и… несчастное. Бледный стал, как вампирёныш, и нос в чём-то вымазан. Запястья в синяках, исцарапанные пальцы немного раздражённо играют рукоятью этой дурацкой железяки. Блин! Ну вот чего я на пацана набросилась? Он в эту дыру попал исключительно за компанию со мной… из-за Тайя… Причём, даже не пробовал возражать, когда мы ринулись на поиски чернобурого горюшка, а мог бы! Он уже не был марионеткой.
Это мне надо было сначала головой думать и лишь после этого к бандитам в лес мчаться. Тем более, с каким-то левым вороном. Его-то отпустили… А моего магёнка никто не боится: забросали вонючей гадостью, связали, как индюшку перед продажей, и в яму…
А в яме ещё и я развопилась. Да, перенервничала. Но это же не повод на ребёнка кидаться.
Вздохнув, я перебралась к своей магической половинке.
— Прости меня, Ром, это я от безысходности. И ещё за тебя испугалась — непонятный он, этот кинжал, и ты на него странно смотришь.
— Я и на тебя странно смотрю, — с вызовом в голосе выдал Ромка.
— Вот именно, — я вздохнула и подвинулась ещё ближе, обхватив его за пояс и положив голову ему на плечо. — А вдруг он тоже тебя как-то привязал? Здесь всё неизвестное, а значит, опасное… мне страшно.
Ромэй обнял меня в ответ, молча устремив взгляд в одну точку. На его худом лице отчётливо было заметно, как перекатываются желваки на скулах. Злится. Но молча.
— Извини… — с сожалением проговорила я, — ты без меня тут не оказался бы… учился б в университете и бед не знал.