Равновесие Парето
Шрифт:
Про случившиеся в лагере мы стараемся не вспоминать. Мне стыдно и неловко, Карчевский в данном вопросе придерживается несвойственной ему тактичности. Лишь один раз я ему рассказал диалог с Душой, он тогда надолго задумался, грея в ладонях стопку. Потом залпом выпил, покачал головой: «Хреновый выбор тебе дали, Игорян. Либо
Жаль, что от Дениса ничего на память не осталось. Фигурка, которую я взял из квартиры, канула в лету вместе с моей одеждой. Впрочем, как сказал Карчевский, того, что я вынес в себе, с лихвой хватит для воспоминаний. И, ей богу, лучше бы иные вещи не помнить. Спал бы лучше, не ломал бы голову над версиями и догадками. Вопросов осталось намного больше, чем ответов. Но доброго волшебника-всезнайки под рукой нет, загадки Славинска так и остались для меня не разгаданными.
Степанов так и не может ходить. Медики не смогли вернуть чувствительность, сказали, что вследствие каких-то неизвестных им факторов мозг попросту не помнит о том, что ниже колен имеется продолжение тела. Старика в инвалидном кресле забрала к себе дочь. Если судить по его телефонным звонкам, все у него в принципе хорошо. Все хочу навестить его при случае.
Что до меня, то я устал врать сам себе. Вот сейчас устал врать, хотя и держался все эти годы. Неспокойно мне, словно забыл что-то сделать… Да как «что-то»! Понимаю я что именно. Никак не могу я выбросить из головы случившееся со мной в крохотном провинциальном городке. Не могу оставить все как есть. Я как глиняный голем, лишь кажусь цельным, крепким. А у самого внутри пустота, от которой некуда скрыться и не получается ее заполнить. Она тянет, холодит, не дает покоя.
В особо тоскливые дни, когда я прихожу домой и пью сам с собой на кухне, понимая, что вся моя жизнь превратилась в череду мелких и суетливых будней, в моей голове звучат слова Души. И оставшись один в пустой квартире, я понимаю, что способен на Поступок. Способен на то, чтобы стать кем-то большим, чем успешным клерком, боящимся темноты. И отчаянная обида на самого себя, что смалодушничал, что не смог довести до конца. Не смог стать Городом.
Обычно к утру все проходит. Хандра забывается, пропадает в круговерти событий и дел. Меняю календари, меняю газеты, вкусы, интересы. Лишь пустота все больше и больше, черной дырой пожирая меня без следа. А я все жду, жду того момента, когда выдастся случай сотворить чудо, оставить о себе след. Но можно ли это сделать без жертвы? Можно ли мерить свою жизнь желаниями, а не поступками?
Вчера звонил Карчевский. Сказал, что пытался прорваться в Славинск, но его завернули на полпути. Сообщил, что Славинск закрыт на неопределенный срок в связи с неназываемой тяжелой экологической ситуацией внутри города. На дорогах патрули, воздушное пространство контролирует ВВС. И ни одной заметки в газетах, ни одной передачи по ТВ. Ничего. Тишина. Сказал, что уже нашел группу альпинистов, которые смогут доставить его за хребет. Звал с собой, но говорил, что поймет, если я откажусь.
Я пока не сказал ему «нет». Слишком хочется обрести равновесие внутри себя. Слишком невыносимо быть серым человеком в черной метели будней.
24 ноября 2010 года