Рай для негодяев
Шрифт:
– Мы торговцы, – прокричал человек с белым полотном. – Мирные люди.
– Оставайтесь там, где стоите, – посоветовал ему Буров. – Сейчас мы пошлем к вам пирогу.
Фермер уже запрыгнул в утлое суденышко, отличавшееся завидной плавучестью, и ударом весла направил его в сторону ладьи. Через несколько минут чужак, облаченный в черные полотняные штаны и красную рубаху, уверенно шагнул на пристань. Сапоги на нем были из бычьей кожи, а вязанная шапочка из овечьей шерсти, как успел шепнуть Феликсу наблюдательный Ривьера. Сведения были важными, ибо Буров полагал, что на этой планете нет ни овец, ни коров. Во всяком случае, ни ему, ни его товарищам Федеральное правительство домашних животных не выделяло.
– Фридрих Манн, – представился гость, дружелюбно улыбнувшись хозяевам. – Торгую полотном, как льняным, так и хлопковым. Могу предложить нитки, фрукты и немного железа.
– А оружие? – спросил Буров.
– Только луки и арбалеты, – развел руками Манн.
– Ну, что же, – гостеприимно повел рукой Феликс. – Пойдемте в дом.
Остров, на котором обитал тороватый Фридрих, находился в море, в десяти днях пути от долины. Динозавры на этом клочке суши не водились, ни травоядные, ни хищные, а потому первые переселенцы, направленные на планету Эдем, обосновались именно там. За пятьдесят минувших лет население острова возросло до десяти тысяч человек. Свою новую родину переселенцы назвали Островом Благоденствия, бог весть по какой причине. Ибо сам Фридрих был куда критичнее настроен по отношению к земле, его породившей.
– Темнит, торговец, – шепнул Агроном Феликсу.
Манн действительно не производил впечатления простодушного человека. Роста он был среднего, кареглаз, темноволос и, видимо, обладал достаточной сноровкой и смелостью, чтобы пуститься в чужие края, не имея огнестрельного оружия на борту. Впрочем, по поводу карабинов Фридрих мог и солгать.
– А овец вы, значит, не держите, – задумчиво протянул Фермер, глядя при этом на вязанную шапочку гостя.
– Овцы есть, – поморщился Манн. – Но вывоз шерсти с острова строго запрещен – самим не хватает. О животных я вообще умолчу, ибо их всего полторы сотни.
– А питаетесь чем? – участливо спросил Агроном.
– Фрукты, овощи, мясо и яйца черепах.
– Льняная ткань у нас есть, – задумчиво произнес Божевич. – А вот хлопковую я бы взял. Вы чем интересуетесь, уважаемый?
– В основном шкурами динозавров, – развел руками Манн. – Особенно хищных. Но сойдут и травоядные. Пшеницу могу взять. На острове она есть, но я ведь собираюсь плыть дальше, вверх по реке. А трапперы охотно ее берут в обмен на шкуры.
– Двести метров хлопкового полотна в обмен на тонну пшеницы, – предложил Агроном.
– Ну, уважаемый, – разочарованно протянул Фридрих. – Это же грабеж среди бела дня.
– Ваша цена? – холодно спросил Буров.
– Две тонны пшеницы за сто метров полотна, – отрезал торговец.
Теперь пришел через возмущаться уже Божевичу, который заявил, что лучше будет ходить голым, благо климат благоприятствует, чем позволит какому-то пришельцу облапошить себя. Торг принимал затяжной характер. Буров и Лумквист прямо-таки изнемогали под бременем аргументов, которые валили на их головы Божевич и Манн. Зато Фермер слушал спорщиков с огромным интересом, и любопытство на его простоватом лице было написано самыми яркими красками.
– С пшеницей-то у них проблемы, – шепнул Ривьера Бурову и добавил уже вслух для гостя: – А овес возьмете, любезный?
– Возьму, – с ходу отозвался тот.
– Для лошадок? – уточнил Фермер.
– Но почему же, – смутился Манн. – И люди овес едет.
– Особенно когда пшеницы вдоволь, – хмыкнул Агроном.
Торг возобновился с новой силой, но теперь уже преимущество перешло к хозяевам, и настырный гость с трудом отражал выпады Божевича и Ривьеры. После часа препирательств, стороны, наконец, нащупали почву для соглашения, однако ударить по рукам им помещал голос из рации, удививший Фермера с Агрономом и до икоты перепугавший гостя:
– База ответьте форту – у вас все в порядке?
– В полном, – подтвердил Буров. – Гость оказался торговцем.
– Отбой, – с облегчением вздохнул Щербак.
Чужак, сообразивший, что голос из странной коробочки ничем особенным ему не грозит, вновь обрел утерянное равновесие, и сделка была заключена к удовлетворению обеих сторон. За полторы тонны пшеницы и полтонны овса, Фридрих Манн согласился отдать двести метров хлопкового полотна и пятьдесят килограммов сушеных фруктов. После чего подобревший Агроном выставил на стол кувшин отличного ячменного пива, которое гость отхлебнул не без опаски.
– Хмельной напиток? – спросил он на всякий случай.
– Слабенький, – успокоил его Фермер. – Зато отлично утоляет жажду. К нему пошла бы вяленая рыбка.
– Рыбу мы не едим, – покачал головой Манн. – А из хмельного у нас только виноградное вино.
– Мы виноградник разбили совсем недавно, – посетовал Агроном. – Приходится ждать.
– Так вы новоселы, – сообразил гость и кивнул на черную коробочку: – Такие штуковины всем теперь выдают?
– Нет, – разочаровал его Лумквист. – Только особо отличившимся.
Феликса интересовали поселения, как на морском побережье, так и вдоль реки Делавар. В отличие от амазонок, которые свято блюли чужие тайны, торговец отвечал охотно. Остров Благоденствия поддерживал взаимовыгодные отношения практически со всеми общинами, осевшими у моря. В частности с охотниками за черепахами, жившими многочисленными общинами по правую сторону от реки Делавар. Нельзя сказать, что их поселения процветали, но и с голоду там люди не умирали, это точно. Слева от реки находился обширный остров, скорее даже полуостров, соединенный с материком небольшой заболоченной перемычкой, там жили существа, которых островитяне называли аборигенами.
– Они что местные? – удивился Буров.
– Потомки переселенцев и самок белых обезьян, – брезгливо поморщился Фридрих. – Аборигены почти не умеет разговаривать, тупы, но очень агрессивны.
– Странно, что обезьяны дают потомство от людей, – покачал головой Лумквист. – Раньше я думал, что это просто местная легенда.
– Увы, – развел руками Манн. – На остров Благоденствия аборигенам вход запрещен, но чисто внешне они ничем не отличаются от людей, разве что кожа чуть голубовата. Я полагаю, что многие общины на планете Эдем в этом смысле не без греха. Ведь женщин здесь всегда было меньше, чем мужчин. А в последние десятилетия их вообще перестали присылать. Только в первых партиях старались соблюдать половое равенство. И в этом смысле нашему острову очень повезло.