Рай и ад Земли
Шрифт:
– Мне осталось проехать совсем немного, держись! – подбадривал Светозаров. – Может, я еще и раньше всех успею!
Действительно, Торговец успел первым. Да и куда было торопиться комплексной бригаде из городской службы, если факт смерти однозначно подтвержден родственницей. Спасать никого не надо, реанимировать тоже, поэтому группа из пары полицейских, следователя, врача и психолога приехала с изрядным опозданием.
За это время Александра успела выплакаться на груди у Светозарова, и он переключил все ее внимание на осмотр оставшихся в наследство документов. Как и предполагалось, ничего ценного или особо заслуживающего внимания в ворохе бумаги не нашлось. Сотни фотографий, в большинстве пожухлые от времени, даже не были сложены в альбом. Пока Шура, утирая слезы, просматривала исписанные
– Вот, нашла… – с непередаваемой грустью прошептала Александра дрожащими губами. Вначале прочитала сама несколько раз короткое послание потомкам, а потом передала Светозарову: – Читай.
На данном листке Катаржина сообщила, что еле оправилась от неожиданного помутнения в глазах и чуть не потеряла сознание. В связи с чем вспомнила, что никогда не оговаривала условий собственных похорон. А чтобы не расстраивать внучку, делает это в письменном виде и завещает: кремировать ее тело и захоронить урну с прахом на городком кладбище. Над длинной витиеватой подписью стояла дата полугодовалой давности.
– Она уже тогда чувствовала… – вновь стала всхлипывать Александра. – Если бы она… – чуть не проболталась о чрезмерном курении, – себя берегла! Ведь врачи предупреждали давно…
Вот тут как раз и группа городских служб прибыла. Началась присущая такому событию беготня в тесной квартирке: врач осматривал тело, следователь делал фотографии, проводил замеры, а полицейские пригласили парочку соседей быть понятыми и засвидетельствовать смерть. Тридцатилетняя женщина-психолог попыталась было проводить привычную для нее процедуру психотерапии, но ее довольно строго осадил Светозаров, сказав, что благодарит за содействие и просит больше на эту тему не беспокоиться, мол, они и сами справятся. Что явно задело профессиональную гордость психолога:
– А вы, собственно, кто такой и кем приходитесь девушке?
– Самым близким другом! – твердо ответил мужчина, а затем показал импозантно оформленное удостоверение председателя попечительского совета. Как ни странно, эта женщина была наслышана о знаменитом человеке, поэтому сразу изменила надменный тон на уважительный, деликатно извинилась и ушла.
Врач и следователь тоже в положенный срок закончили свою работу и констатировали причину смерти: инфаркт.
Затем приехал катафалк из морга, тело уложили в гроб и повезли в часовню при городском крематории. Там тоже пришлось провести массу времени, оформляя различные документы и подписывая сопроводительные бумажки. Попутно Дмитрий заказал кучу красивых венков и живых цветов, которыми украсили гроб, установленный в специальной часовенке для прощания с телом усопшей. Александра напоследок еще долго звонила по телефонам, после чего с грустью сообщила, что никто из малочисленных родственников приехать на погребение не сможет. Только высказали свои соболезнования и сочувствия. Так что смысла оттягивать кремацию не было, и ее назначили на завтрашнее утро.
Девушка после этого вполне решительно заявила, что хочет особо почтить память Катаржины и всю ночь провести в часовенке. И только с применением всего своего красноречия и умения убеждать Светозаров уговорил Сашу не предпринимать подобных действий. Потому что опасался не только за психику оставшейся круглой сиротой девушки, но и вполне резонно переживал за ее физическое здоровье. В часовне гуляли сырые сквозняки, а ночью здесь от простуды спасет только полный комбинезон десантника с шапкой-ушанкой.
Кажется, последнее утверждение убедило больше всего. Бедная сиротка и так уже дрожала от холода и переживаний, поэтому с печалью призналась:
– Шапки у меня нет…
И позволила заботливому кавалеру отвезти себя домой. Вполне естественным для обоих показался и тот факт, что поехали они не в маленькую, мрачную, пропитанную ощущением недавней смерти квартирку, а на виллу к Светозарову.
К тому времени мнимый миллионер уже был в курсе событий, творящихся вокруг этой сладкой парочки, и у него не оставалось сил сдерживать рвущуюся злобу. Пил коньяк, метался по дому и в сотый раз проклинал судьбу и эту дерзкую, наглую девку. Все свое невезение и тотальную неудачу он списывал только на коллегу по конторе. Ну и, вполне естественно, на тупого и недальновидного шефа-ублюдка. Постепенно на улице наступала ночь, и с той же неумолимостью становились все более мрачными мстительные мысли агента Королюхова. Отныне он все свое свободное время посвящал только составлению планов грядущего возмездия. Да и чем еще оставалось заниматься, если поступил четкий приказ затаиться на недельку, а еще лучше вообще сделать вид, что уехал куда-то в туман по своим неотложным делам. Любые траты тоже оказались под категорическим запретом.
Вот и сидел Борис Бонке, потягивая баснословно дорогой коньяк прямо из горлышка и в щелочку между шторами посматривая с ненавистью на полностью затемненный соседский дом.
В то время как Дмитрий Светозаров всеми силами пытался утешить и вернуть к какому-то подобию нормальной жизни свою подругу, Александра выглядела совершенно подавленной и полностью растерянной. Каждое совершенное ею действие происходило с утомляющим замедлением и частыми всхлипываниями. И это при том, что опекун и утешитель ей попался один из лучших в мире. А как любил говорить сам Торговец – попросту самый лучший во всех мирах.
Вначале он заставил Александру плотно поужинать. На сытый желудок любой человек уже не так ярко воспринимает происшедшие с ним трагедии. Средство немного подействовало: глаза девушки затуманились некоторой поволокой сонливости и уже не так слезились.
Затем хозяин виллы мягко, но настойчиво заставил сиротку присоединиться к мытью посуды и тщательной уборке кухни. Хорошо, что он в этот момент не слышал проносящихся в голове у Александры кровожадных мыслей: «Тоже мне, психолог фиговый! Трудотерапию устраивает! Да мне бы сейчас в тысячу раз легче стало на полосе препятствий. Пострелять до онемения в руках, а потом еще и хари нескольким козлам до крови расквасить! Вот тогда бы я точно успокоилась…»
Когда уборка была окончена, Светозаров повел Александру наверх. Но сразу завел не в спальню, а в большую ванную комнату с джакузи и с прекрасным душем Шарко, предложив выбрать то, что лучше подойдет для расслабления. А сам поспешил во вторую ванную комнату этого этажа, где принял интенсивный душ. После этого первым вернулся в спальню и с непонятным волнением улегся на кровать.
Во всей суматохе второй половины дня ни он, ни она еще ни словом не коснулись темы вчерашних событий. И вот теперь предстоял некий момент истины. Что сейчас произойдет? Как она отнесется к такому положению вещей и пожелает ли вообще войти в комнату, где была накануне лишена девственности? А если и войдет, то в каком настроении? Все-таки смерть единственного, самого последнего родственника может подкосить кого угодно. И вместо мира или отчужденных прохладных отношений между ними вполне может начаться война – вплоть до скандала. Ведь они не являются давними партнерами – ни мужем и женой, ни просто любовниками с совместным стажем, которых подобное сегодняшнему горе может примирить или даже сблизить. Отношения между ними были такими нестойкими и неопределенными, что еще с самого утра Светозаров был уверен в полном и бесповоротном разрыве.
И вот сейчас он лежит на своей огромной кровати и, с недоумением прислушиваясь к себе, понимает, что ждет Александру с непонятной страстью и вожделением. Сердце так и стучит, а уши совсем непроизвольно улавливают все звуки, доносящиеся из большой ванной комнаты. Даже некоторое раздражение появилось по поводу такого долгого купания: «Ну сколько можно себя струями насиловать? Дырки в ней промоют!» Потом раздражение сменилось обеспокоенностью: «Может, ей нужна помощь?» Шум воды стих. После чего пришел щемящий страх, что вдруг Саша пройдет мимо этой спальни сразу и начнет выискивать себе место для ночлега в других комнатах.