Рай. Том 1
Шрифт:
Учитывая все это, было удивительно, что он внезапно напомнил Мередит ее самое. Но так и было. Девушка глядела на этого такого одинокого человека, делавшего вид, что ему нипочем всеобщее пренебрежение, и видела себя — несчастную, всеми брошенную ученицу школы Святого Стефана, проводившую каждую свободную минуту с книгой на коленях, пытавшуюся притвориться, что ей все равно.
— Мистер Фаррел, — бросила она как могла небрежнее, — не хотите выпить что-нибудь?
Удивленный Мэтт повернулся и, немного поколебавшись,
— Скотч с водой, пожалуйста. Мередит посигналила официанту, немедленно оказавшемуся рядом:
— Джимми, принесите мистеру Фаррелу скотч с водой.
Посмотрев на Фаррела, девушка обнаружила, что тот, недоуменно хмурясь, изучает ее: взгляд блуждал по лицу, груди и талии, потом снова поднялся к глазам, словно он подозревал ее в чем-то и хотел понять, почему Мередит пытается завести с ним знакомство.
— Кто был тот человек, который велел вам избавиться от меня? — резко спросил он.
Ей не хотелось зря волновать его, но пришлось сказать правду:
— Мой отец.
— Примите мое глубочайшее и искреннее сочувствие, — торжественно объявил он, и Мередит разразилась громким смехом, потому что никто до сих пор не смел критиковать ее отца, даже косвенно, и, кроме того, она неожиданно почувствовала, что Мэтт Фаррел был мятежником, как она и сама решила отныне стать. Это невольно делало его родственной душой, и она почему-то сравнила Мэтта с храброй дворняжкой, брошенной злобной рукой в стаю надменных чистопородных собак. Девушка решила спасти его.
— Можно пригласить вас на танец? — улыбнулась она Мэтту как старому другу.
Мэтт с веселым изумлением оглядел ее.
— Что заставляет вас думать, принцесса, будто сталелитейщик из Эдмунтона, штат Индиана, умеет танцевать?
— А вы умеете?
— Думаю, справлюсь.
Это определение оказалось явной недооценкой его возможностей, что и поняла Мередит через несколько минут после того, как они вышли потанцевать на террасу под медленную мелодию, которую играл маленький оркестр. Он действительно танцевал неплохо, хотя несколько скованно и старомодно.
— Ну как я справляюсь?
Находясь в блаженном неведении относительно двойного смысла его шутливой оценки, Мередит ответила:
— Пока я могу только сказать, что у вас хорошее чувство ритма и двигаетесь вы легко, а это самое главное. — И, улыбаясь ему, чтобы случайно не обидеть, призналась:
— По правде говоря, вам не хватает практики.
— И часто вы рекомендуете практиковаться?
— Не очень. Одной ночи будет достаточно, чтобы выучить новые па.
— Я не знал, что существуют «новые па».
— Существуют, но сначала вам придется поучиться, как вовремя расслабиться.
— Сначала? — повторил Мэтт. — А я все это время находился под впечатлением, что расслабляться нужно потом.
И только сейчас до Мередит дошло, что он имеет в виду. Окинув его спокойным взглядом, девушка, не повышая голоса, спросила:
— Мы говорим о танцах, мистер Фаррел?
В голосе девушки слышался явный упрек, и Мэтт это понял. Несколько секунд он с неподдельным интересом изучал ее лицо, словно оценивая вновь, и кажется, мнение его о новой знакомой начало резко меняться.
Глаза Мэтта были не светло-голубыми, как думала Мередит, а удивительного металлически-серого цвета, и волосы оказались не черными, а темно-каштановыми.
Запоздало объясняя причину скованности движений, Мэтт сказал:
— Несколько недель назад я порвал связку на правой ноге.
— Прошу прощения, — извинилась Мередит за то, что так неосторожно пригласила его на танец. — Очень больно?
Удивительная белозубая улыбка вновь сверкнула на темном лице:
— Только когда танцую.
Мередит весело рассмеялась и почувствовала, как собственные тревоги начинают таять. Они оставались на террасе достаточно долго, чтобы потанцевать еще, и на этот раз говорили лишь на такие общие темы, как плохая музыка и хорошая погода. Когда они вернулись в салон, Джимми принес виски. И Мередит внезапно пришла в голову коварная идея, вызванная неприязнью к Джонатану и сочувствием к Мэтту.
— Пожалуйста, запишите напитки на счет Джонатана Соммерса, Джимми, — попросила она и, краем глаза глянув на Мэтта, заметила его удивленное лицо.
— Разве вы не член клуба?
— Член, — покаянно улыбнулась Мередит. — Это просто мелкая месть с моей стороны.
— За что?
— За…
Слишком поздно поняв, что все сказанное ею, может смутить его либо будет истолковано как жалость, девушка пожала плечами:
— Мне не очень нравится Джонатан Соммерс. Мэтт как-то странно посмотрел на нее, поднял стакан и сделал большой глоток:
— Вы, должно быть, голодны. Позволяю вам уйти и присоединиться к друзьям.
Это было жестом вежливости: очевидно, Мэтт давал ей возможность вовремя уйти, но Мередит не имела никакого желания видеть сейчас Джона и его друзей, а кроме того, судя по виду остальных гостей, было ясно, что если она сейчас покинет его, ни один человек в этой комнате не сделает даже попытки заговорить с Фаррелом. Говоря по правде, присутствующие в салоне старались вообще не подходить к ним.
— Собственно говоря, — заверила она, — еда здесь не так уж хороша.
Мэтт обвел глазами собравшихся и решительно поставил стакан, словно показывая, что собирается уйти:
— Да и люди тоже.
— Они держатся в стороне вовсе не из злобы или высокомерия, поверьте, — настаивала девушка.
Безразлично пожав плечами, Мэтт, однако, недоверчиво спросил:
— Почему же, по-вашему, они делают это? Мередит заметила среди гостей несколько пар средних лет, приятелей отца, милых, порядочных людей.