Рай. Том 1
Шрифт:
— Ну прежде всего, они смущены поведением Джонатана. И поскольку знают, кто вы и чем занимаетесь, заранее решили, что у вас с ними нет ничего общего.
Он, очевидно, подумал, что Мередит покровительствует ему из жалости, потому что, вежливо улыбнувшись, сказал:
— Мне пора уходить.
И неожиданно мысль о том, чтобы позволить ему уйти и ничего не сохранить в памяти об этом вечере, кроме унижения и пережитого позора, показалась Мередит невыносимо несправедливой и совершенно немыслимой.
— Вы не можете так просто уйти, — с решительной улыбкой ответила она. — Пойдемте
Глаза Мэтта сузились:
— Зачем?
— Потому что, — лукаво объявила Мередит, — стакан в руках очень полезен для того, что мы собираемся сейчас сделать.
— Что именно? — настаивал Мэтт.
— Общаться с гостями, — пояснила Мередит. — Мы собираемся общаться с гостями!
— Ни за что!
Мэтт схватил ее за руку, чтобы удержать, но было слишком поздно. Мередит твердо вознамерилась намозолить всем и каждому глаза своим партнером, заставить общество принять его и, если возможно, даже полюбить.
— Пожалуйста, ради меня, — тихо попросила она, умоляюще глядя на Мэтта.
Невольная улыбка раздвинула его губы.
— Никогда не видел таких изумительных глаз…
— По правде говоря, я ужасно близорука, — поддразнила она, неотразимо улыбнувшись в ответ. — И время от времени натыкаюсь на стены. Почему бы вам не взять меня под руку и не проводить в холл, чтобы у не споткнулась?
Мэтт не смог устоять перед этим незлобивым юмором.
— Вы очень упрямы, — покачал он головой, но, хмыкнув, нехотя предложил ей руку, готовый выполнить прихоть нежданной защитницы.
Они прошли всего несколько шагов и оказались лицом к лицу с пожилой парой.
— Здравствуйте, мистер и миссис Фостер, — весело приветствовала их Мередит, видя, что они готовы пройти мимо, не заметив ее.
Они сразу же остановились.
— О, как поживаешь, Мередит? — осведомилась миссис Фостер. Она и муж вопросительно-вежливо улыбнулись Фаррелу.
— Познакомьтесь с другом моего отца, — представила его Мередит, проглотив смех при виде ошеломленного лица Мэтта, — Мэтт Фаррел. Мэтт приехал из Индианы. Он в сталелитейном бизнесе.
— Рад познакомиться, — с искренним радушием ответил мистер Фостер, пожимая руку Мэтта. — Правда, Мередит и ее отец не играют в гольф, но здесь, в «Гленмуре», есть два прекрасных поля. Если собираетесь пробыть достаточно долго, может, сыграем несколько раундов?
— Не уверен, что останусь хотя бы на столько времени, чтобы допить этот стакан, — вздохнул Мэтт, очевидно, ожидая немедленного позорного изгнания, как только отец Мередит обнаружит, что у него появился новый «друг», да еще столь сомнительного происхождения.
Мистер Фостер, не давая себе труда разобраться, в чем дело, только кивнул:
— Бизнес всегда мешает развлечениям. Но по крайней мере вы увидите сегодня фейерверк — лучшего во всем городе не бывает.
— Да, сегодняшнее зрелище будет незабываемым, — заверил Мэтт, предостерегающе глядя на стоявшую с невинным лицом Мередит.
Мистер Фостер вернулся к своей любимой теме — гольфу, пока Мередит безуспешно старалась не улыбаться.
— Собираетесь участвовать в гандикапе? — продолжал допытываться он.
— Думаю, с Мэтта хватает и меня, — неожиданно вмешалась она, искоса бросая на Мэтта лукавый, смеющийся взгляд.
— Что? — недоуменно мигнул мистер Фостер. Но Мэтт не захотел ответить, а Мередит не смогла, потому что его взгляд был устремлен на улыбающиеся губы, а когда серые глаза встретились с аквамариновыми, в их глубинах появилось нечто новое, непонятное.
— Пойдем, дорогой, — позвала миссис Фостер, видя рассеянное, смущенное выражение на лицах Мэтта и Мередит. — Молодые люди вовсе не желают проводить вечер, обсуждая гольф.
Запоздало вспомнив о том, где находится, Мередит постаралась взять себя в руки и, строго сказав себе, что, пожалуй, выпила слишком много шампанского, взяла Мэтта под руку.
— Нам пора, — кивнула она, направляясь вниз по лестнице к банкетному залу, где играл оркестр.
Почти целый час она переходила вместе с Мэттом от одной компании к другой, заговорщически поглядывая на Мэтта и улыбаясь ему одними глазами, пока без зазрения совести лгала всем присутствующим о том, кто такой Мэтт и чем занимается. Мэтт молча шел рядом, не опровергая ее слов, но и ничего не добавляя, и, откровенно забавляясь, наблюдал за бурной деятельностью Мередит, — Ну вот! — весело объявила она наконец, когда они оставили позади шум и музыку и, выйдя из дома, медленно пересекали газон. — Главное не что вы скажете, а о чем умолчите.
— Интересная теория. У вас еще много таких? Мередит покачала головой, смущенная тем, о чем подсознательно думала весь вечер.
— Вы говорите вовсе не как человек, работающий на сталелитейном заводе.
— И сколько таких вы знаете?
— Только одного, — призналась девушка. Голос Мэтта внезапно стал серьезным:
— Вы часто приходите сюда?
Они провели половину вечера, развлекаясь глупой игрой, но теперь Мередит почувствовала, что он устал от этого. Как, впрочем, и она… И это мгновение четко обозначило отчетливую перемену в их отношениях. Они медленно брели мимо цветочных клумб и розовых кустов, и Мэтт начал расспрашивать Мередит о ее жизни. Она объяснила, что жила в Вермонте, где окончила школу. Следующий вопрос был о будущей карьере, и Мередит поняла, что Мэтт ошибочно предположил, будто она — выпускница колледжа. Вместо того чтобы поправить Мэтта, она предпочла не рисковать, представив, как ужаснется он, обнаружив, что ей не двадцать два, а всего восемнадцать. Она поспешно уклонилась от ответа, быстро переведя разговор на него.
Мэтт рассказал, что через полтора месяца уезжает в Венесуэлу работать на буровых вышках, и после этого оба с удивительной легкостью начали переходить от одной темы к другой… Стоя под древним вязом, не обращая внимания на то, что шероховатая кора царапает обнаженную спину, Мередит как зачарованная слушала Мэтта. Она узнала, что ему двадцать шесть лет и, кроме природного остроумия и грамотной литературной речи, он еще обладает даром так внимательно слушать то, что говорит она, словно больше ничего на свете не имеет значения. Это смущало девушку, льсти ло ей и в то же время создавало ложное ощущение уединенности и полной близости.