Райская машина

Успенский Михаил Глебович

А-ба-жаю! Я же ещё и Исаакович!

– Клан Даи-ир? – восхищённо протянула хамка с оселедцем. – Я торчу! Мой клан! Алала!

Киджана снова заржал. Он уже на всякий случай расчехлил ассегай. А вот вытереть лезвие лайбон так и не потрудился.

Тотчас же нашлись места и для меня, и для спутников моих, а молодые люди, повскакав с сидений, сгрудились вокруг нас.

– Может, вы для нас немножко посвидетельствуете? – спросил юноша в сильных круглых очках и с гитлеровским клочком волос под носом.

– Косячок? – заискивающе спросила брюнетка-запорожец, протягивая

мне папиросу.

Я сделал рукой отталкивающее движение.

– Вы что – совсем без прихода свидетельствовать можете? – не поверила смуглянка. – Не вставляясь?

Со всех сторон мне совали стеклянные и металлические фляжки, стаканчики, самокрутки, заправленные шприцы…

Автобус резко затормозил и встал. Со своего места спешил к нам водитель, приговаривая на ходу:

– Я, чо ли, лысый, да? Я лысый ли, чо ли, да?

Хотя был и лысый, и вообще кавказец или таджик.

Вот достали! Я бы и рад свидетельствовать, только о чём?

Оказалось, что я опять мыслю вслух. Опасные привычки, однако, у нас, отшельников…

– О любви при пониженной гравитации! – выкрикнула брюнетка, и остальные девушки в салоне восторженно завизжали.

– На фиг, на фиг воздушное порево! – возразил маленький и коренастый. – Давай махалово! Экшн!

– Про Великое Плавание царевича Сайяпала!

– Битву Первого года!

Ха, у нас, оказывается, у Достигших, и определённый репертуар имеется!

Я беспомощно посмотрел на бабушку и Киджану.

Арина Геннадьевна ободряюще кивала, но советов и подсказок от неё не исходило, зато лайбон склонился к моему уху и по-английски шепнул:

– Немного классики, коллега…

Ладно. Будет вам и классика, будет и свисток. И махалово, и экшн. Зря я, что ли, обогащал свою память суммой знаний, выработанных человечеством?

Я встал, подошёл к кондукторскому возвышению, и тётка со сканером в руке покорно уступила своё место.

Утвердившись, я начал:

– …Пламенный сын Пирифоев, герой Полипет копьеносный,Дамаса острым копьём поразил сквозь шелом меднощёчный:Шлемная медь не сдержала удара; насквозь пролетелаМедь изощрённая, кость проломила и, в череп ворвавшись,С кровью смесила весь мозг и смирила его в нападенье.Он наконец у Пилона и Ормена души исторгнул.Отрасль Арея, лапиф Леонтей, Антимахова сынаТам же низверг, Гиппомаха, уметив у запона пикой.После герой, из влагалища меч свой исторгнувши острыйИ сквозь толпу устремившися, первого там АнтифатаИзблизи грянул мечом, и об дол он ударился тылом.Там наконец он Иямена, Менона, воя Ореста,Всех, одного за другим, положил на кровавую землю.

Они слушали. Невероятно: они даже не слушали – внимали! Сразу повыдёргивали всю аудиотехнику из ушей. На лекциях истфакеры меня сроду так не жаловали!

…Наконец

битва за стену кончилась, и деморализованные ахейцы «побежали к чёрным своим кораблям».

Юная публика обалдела. Имам баялды, как говорят турки.

Так, должно быть, галдели тинейджеры тридцатых годов, впервые посмотрев фильм «Чапаев»…

– Крутой класс! Во месиловка! Джет Ли отдыхает!

– Ефим Клочков нервно курит в сторонке!

– Да строительная каска и то прочнее медного шлема! Такой я и сам бы развалил!

– Я слышал, бывают такие ролёвки, что всё по-серьёзному…

– А этот-то – на жопу сел, и ещё троих замочил!

– Только я не врубаюсь – у кого он из влагалища меч-то достал? Там и девки, что ли, махались?

– Тормозишь ты, Дуня, всё на трахало переводишь…

– А Гектор и Приамид – они, типа, братья?

– А что такое «запон»? Ага, всосал – как у чёрного передник!

О боже, эти детишки даже кое-что поняли и запомнили!

Водитель вытер слёзы и, махнув рукой, вернулся на своё место.

Автобус тронулся.

Со всех сторон мне совали уже не косячки и шприцы, а купюры.

Я не хотел грабить студентов, но бабушка досадливо крякнула, встала и начала собирать пожертвования в сито. Видимо нам, Достигшим, положено…

Первое моё свидетельство закончилось благополучно. Только кондукторша, так и не взявши с нас денег, спросила:

– А это вы на каком языке рассказывали?

…Такой успех у меня уже был однажды в жизни.

В нашу хитрую войсковую часть приехала не менее хитрая комиссия из Министерства обороны, и по этому случаю был даден тщательно отрепетированный концерт. И довелось его вести именно мне, как был я беда и выручка родного подразделения. По основному закону подлости в разгар украинской народной песни «Нема мого Тараса» вырубилось электричество, и, судя по всему, вырубилось капитально. Ну, я и начал читать стихи. Часа два читал. Ну, полтора. Вру, час. В полной темноте. Всю ведомую мне милитаристскую поэзию припомнил – Тихонов, Киплинг, Симонова полный цикл «С тобой и без тебя»… И ведь слушали любезные мои хохлы, мордва и дагестанцы! И не только они слушали – когда свет наконец-то дали, глава комиссии – генерал-лейтенант Смыго – слезами плакал! Расклевил я генерала! Видимо, напряг на воспоминалово, как сказали бы нынче…

Много мне из того впоследствии вышло пользы, только денег вот никто не давал. Что ж – всякий труд благослови оплата…

Маршрут пролегал по городским окраинам и промышленным зонам, и никаких существенных изменений здесь не наблюдалось.

Гостеприимная бабушка жила на Павлодарах. Район был мне совершенно незнакомый, заводской, сроду я там не бывал. Как-то так сложилось. И, к стыду своему, не знаю, откуда взялось само название – Павлодары.

По-моему, даже Панин и даже с кодлой не рисковал туда соваться. С чужаками тут разговор был короткий: «Сымай, сучня, аксессуары!» Жители Павлодаров делили своё время между вредными производствами, праздничными бесчинствами и тюремными заключениями, когда сын сменял на зоне отца, а внук – деда. Странный какой-то союз труда и криминала…