Райский уголок
Шрифт:
Во втором часу дня мама начала готовить роскошный обед, главной составляющей которого была варёная картошка, а я тем временем решил развлечь себя своей любимой детской забавой – я залез на забор, а затем на крышу сарая, с которой открывался чудесный вид. Конечно, его нельзя было сравнивать с фантастическими пейзажами, открывающимися с каких-нибудь гор, с высоты Эйфелевой башни или Статуи Свободы. Но и он был по-своему хорош. Кстати говоря, это было моё любимое времяпрепровождение примерно с восьми до пятнадцати лет – залезть куда-нибудь на крышу, где я в любое время мог наслаждаться красотой окружающего мира. Я даже упоминал об этом в одном из своих стихотворений. И я мог сидеть там часами подряд, практически не двигаясь, смотря вдаль и погружаясь в мысли, сюжеты и мечты. И ничто в этой жизни не могло быть прекраснее этого. Я был счастлив на той крыше, в тишине, в одиночестве и в то же время наедине с целым миром, у которого не было границ, – он дарил мне всю свою красоту и ничего не прятал, а мне больше и не нужно было ничего для того, чтобы почувствовать себя по-настоящему счастливым. И расстраиваться меня заставляло лишь то, что любой такой день неминуемо подходил к концу, как и всё лето, ради которого я и жил все эти годы. Что было в моей жизни остальные девять месяцев в году? Школа, учёба, люди – всё это не вызывало во мне ничего, кроме отвращения. Нет, я был по-настоящему счастлив лишь в такие минуты. И вот совершенно неожиданно то самое счастье наполнило меня впервые после столь значительного перерыва. Я сидел на той крыше почти целый час, и меня совсем не смущала жара – с каждой минутой мне становилось всё лучше и лучше, я вновь ощутил вкус своего детского счастья, а боль и тоска начали покидать меня. За этот час я прервался лишь однажды для того, чтобы спуститься и сходить за своей тетрадью, потому что меня начали накрывать вдохновенные мысли, и я страшно хотел сохранить эти блаженные мимолётные чувства на бумаге. И, вернувшись на крышу, я всего за несколько минут оформил следующие четверостишия:
В милый сердцу край
Наконец-то я вернулся,
Здесь ветхий, старенький сарай
Сильней дворцов мне приглянулся.
Здесь себя чувствую я снова
Ребёнком беззаботным и счастливым,
Там, где взглядами чужими я не скован
И ветер дарит мне восторг и силу.
Безусловно, эти строки не претендуют на какую-то особую изысканность и образцовость, они вряд ли могли бы стать частью настоящего стихотворного шедевра. Но для меня стихи всегда были прежде всего способом сохранить на бумаге образ самых дорогих моментов жизни, и потому зачастую всё это звучит простовато и не очень возвышенно, но зато в них живёт моё прошлое, и это гораздо важнее того, назовут эти стихи гениальными или нет. Поэтому позвольте мне делиться в этом произведении строчками, написанными в тот самый знаменательный и незабываемый отрезок моей жизни, потому что они являются как бы посланием, слепком, фотографией или картиной тех самых дней, это вход в машину времени, это способ заново пережить то, что было в далёком прошлом, и потому всё это бесценно.
Вскоре я осознал, что волна того самого счастливого вдохновения принесла мне первую цель и первый вариант ответа на вопрос – чем же занять себя? С крыши сарая был виден берег реки, и в какой-то момент я поймал себя на мысли о том, что хочу прогуляться туда. Причём я никогда не делал этого в одиночку, но сейчас я не хотел садиться в машину и ехать – я хотел именно прогуляться. И, посчитав это хорошим знаком, я решил не медлить, сразу после обеда сообщил о своём желании маме и поспешил исполнить задуманное, чтобы восторг не успел меня покинуть и вернувшаяся апатия не заставила передумать. Путь не был близким, но и не был очень далёким – на то, чтобы покинуть дом, выйти на улицу, добраться до поворота, с которого начиналась тропинка, ведущая к берегу, и пройти по ней примерно пятьсот метров, у меня ушло ровно двадцать минут, о чём свидетельствовал мой телефон, без которого я, конечно же, не мог отправиться в этот путь. Воистину, сила привычки – самая главная сила в человеческой жизни! «Как же можно выжить в лесу без мобильного телефона?!» – подсознательно думал я и не подозревал, чем это в итоге может обернуться. На пути к берегу мне никто не встретился, но зато уже на самом берегу то тут, то там виднелись группы беззаботных отдыхающих, которые купались, загорали и что-то восторженно обсуждали, пока детишки бегали из стороны в сторону. Настоящая идиллия, но не для меня! Для меня всё это лишь портило чудесную картину – практически бескрайняя поляна, заросшая совсем невысокой травой, вела к самой водной кромке. Где-то берег заканчивался достаточно высоким обрывом, а где-то без труда можно было спуститься прямо к воде, которая дарила столь желанную свежесть. Сколько раз я ездил и ходил сюда на рыбалку вместе с отцом? Когда-то это было такое безумное счастье – сколько фантастических вечеров, связанных с этим местом, навсегда останутся в моей памяти! Не будут преувеличением слова о том, что в детстве каждую неделю я с безграничным удовольствием спешил на свидание со своей возлюбленной. И эту возлюбленную звали Бирюса.
Но уже тогда я не любил, когда кто-то из посторонних людей нарушал наш покой и появлялся на горизонте, – мне хотелось, чтобы в те дни мы с отцом были единственными людьми на этой земле, а вся земля была бы этой рекой и берегом этой реки. Сейчас же я был один и мне тем более было неуютно ощущать на себе взгляды других людей, пусть даже нас разделяло несколько десятков метров. Тем более что единственный предмет, который виднелся в моих руках, казался весьма странным для подобной обстановки. И действительно, не каждый день увидишь человека, который приходит на речку, держа в руках лишь самую обычную бумажную тетрадь. Но я не мог не взять её с собой – это был мой капкан, в который я ловил вдохновенные мысли, которые могли появиться в любой, даже самый неожиданный момент. И понятно, что я никак не мог упустить свою добычу, а в этот день я чувствовал, что она обязательно будет. Но другие люди явно отпугивали не только рыбу, но и моё вдохновение, поэтому я совершенно логично решил продолжить свой путь. Я прошёл вниз по течению реки ещё примерно пятьсот метров и оказался в густом лесу, который тоже был мне прекрасно знаком с детских лет и в котором уже никто не мог помешать моей поэтической охоте.
Весной и в начале лета Бирюса полноводна и каждый год выходит из берегов, затопляя окружающие территории, что, в общем-то, является нормой для больших и маленьких сибирских рек. Зачастую вода доходит и до нашей деревни и преградой для неё не становится даже специальная насыпь, которая по совместительству является ещё и автомобильной дорогой, возвышающейся над домами, заборами и даже некоторыми деревьями. Один год вода добралась даже до нашего огорода и вплотную подступила к дому – это был самый настоящий потоп. Но к августу разбушевавшаяся красавица-Бирюса окончательно унималась, занимала своё привычное место и начинала строить из себя невинную паиньку, краснея и делая вид, что не помнит того, что она творила всего два месяца назад. За счёт этого я мог идти не по дороге, а вплотную к самому берегу, продираясь сквозь многочисленные кустарники, ступая по каменистым отмелям и любуюсь буквально всем, что я видел, – каждой каплей воды, каждом бликом света на каждой волне, каждой травинкой, каждым камешком.
Но в какой-то момент произошло что-то странное и моё счастливое единение с природой прервалось. Мне показалось, что я слышу не только свои шаги и со стороны окружавших меня деревьев доносится какой-то пугающий шорох. Я машинально посмотрел в ту сторону и тут же замер, потому что где-то там в лесу промелькнуло что-то белое и непонятное, но при этом достаточно большое, чтобы броситься в глаза на таком расстоянии. Я стоял на отмели примерно в пяти метрах от деревьев, растущих на некотором возвышении, и поэтому даже если бы я захотел пойти на поиски неопознанного лесного объекта, то у меня вряд ли бы получилось забраться туда, не измазавшись в грязи. Но у меня и не было такого желания. Честно говоря, в ту минуту мне стало очень жутко. Неизвестность всегда пугает сильнее всего. Даже если бы я увидел медведя, то, вполне возможно, напугался бы не так сильно. А здесь же было что-то странное – больше похожее на приведение, быстрое и проворное. Я даже не успел обратить внимание на то, куда же именно оно исчезло. Ещё примерно минуту я стоял как вкопанный и ждал развития сюжета, но ничего не происходило, деревья были безмолвны, и ветер аккуратно сотрясал их кроны. Весь этот пейзаж своим бесконечным умиротворением как бы говорил: «А может, тебе показалось?» И в конце концов я согласился с этим успокаивающим объяснением и даже решился на то, чтобы продолжить свой путь, что до сих пор меня удивляет, ведь я никогда не отличался особой храбростью и страстью к поиску острых ощущений или какого-то экстрима. И лишь одно говорило о моей очевидной тревоге – через пару минут, когда появилась такая возможность, я ушёл с открытого пространства и углубился в лес.
Я уже был близок к тому, чтобы успокоиться и забыть про это маленькое недоразумение, как вдруг, оглянувшись в очередной и по плану последний раз, мне вновь показалось, что я видел, как вдали промелькнуло что-то белое. Несколько секунд я стоял в нерешительности, но было ясно, что нужно что-то с этим делать, нужно как-то победить свой страх, потому что я один и мне никто в этом не поможет, – в ту минуту я успел несколько раз очень сильно пожалеть о том, что вообще решил сюда пойти, удалившись от людей. Теперь я хотел видеть их, слышать их и чувствовать их поддержку и защиту! Это странное видение явно преследовало меня, потому что я успел пройти приличное расстояние между двумя сеансами этого потенциального фильма ужасов. И оно появилось в поле зрения лишь на какую-то долю секунды, а потом скрылось где-то среди деревьев и кустов. Моё сердце готово было пробить грудную клетку, мои лёгкие были готовы оставить меня без кислорода из-за своей дрожи, а мои голосовые связки были готовы закричать. Но я всё-таки преодолел страх перед неизвестным и направился к тому месту, где предположительно спрятался этот призрак. Я медленно обошёл всё окружающее пространство, осмотрел каждое дерево, заглянул под каждый куст, но не увидел никакого движения и не обнаружил никого, кроме пауков и бабочек. И в какой-то момент страх полностью испарился, я был близок к тому, чтобы засмеяться над своим чрезмерно богатым воображением, которое превратило обман зрения в какого-то неведомого монстра. «Ведь в этом лесу отродясь не происходило ничего интересного!», – и, окончательно успокоив себя этим, я продолжил свой путь. Я, конечно же, думал и о том, что это может быть человек, но эта версия казалась мне ещё менее вероятной по сравнению с монстром: «С какой стати кому-то меня выслеживать? Да ещё и посреди леса!»
Вы спросите – что же я так увлечённо искал? А я искал тот самый берег, тот самый небольшой участок леса, который был особенно мною любим, начиная с самого раннего детства. Не знаю почему, но в те годы мы с семьёй любили отдыхать именно там, тем более что этот живописный уголок был не так уж далеко от дороги и сюда было удобно подъезжать на машине. И примерно через пять минут я добрался до него, сразу же узнав и восторженно поприветствовав как своего старого друга. Это было воистину райское место! Если бы меня назначили дизайнером райского сада, то я бы сделал его именно таким! В этом пейзаже воплотилось всё великолепие сибирской природы. Моё королевское ложе находилось как раз между двумя большими деревьями с роскошными зелёными кронами. Этот берег был не только максимально прекрасным, но и максимально удобным. Он не зарастал высокой травой как будто специально для комфорта тех, кто захочет посетить это место и насладиться этим видом – умиротворённый поток не слишком большой, но и не слишком маленькой реки, идеально чистое голубое небо и противоположный берег, полностью заросший небольшими деревцами. Был разгар жаркого солнечного дня, но при этом дул такой приятный освежающий ветерок – мечтать о чём-то большем было просто невозможно! Грех жаловаться на совершенство.
Я занял своё место, как художник, нашедший подходящий пейзаж, и начал созерцать, стараясь найти самые яркие краски и запечатлеть эту частичку райского сада, частичку детства, беззаботного и счастливого детства. Так прошло минут двадцать или тридцать – я не хотел смотреть на часы, но мне казалось, что я могу просидеть так до самой ночи, и ничто не могло заставить меня сдвинуться с места, как будто я любовался чудесным цветком, который цветёт только один день в году. Не удивительно, что за эти минуты я сочинил ещё парочку четверостиший, которые поспешил сохранить в тетради, которая так удачно сопровождала меня – в эти минуты я действительно был художником, ручка была моей кистью, а тетрадь моим мольбертом! А слова могут хранить образ прошлого не хуже красок и фотографий:
Этот мир всегда приветлив,
Здесь на сердце становится теплей,
И деревья, свои раскинув ветви,
Спасают от солнечных лучей.
Этот мир прекрасен, чист и непорочен,
И всегда таким он будет,
Его погубить не сможет осень,
Но всё разрушить могут люди.
Могло показаться, что моё блаженство было бесконечным, но на самом деле нет – кое-что непрерывно омрачало мои мысли. Это было осознание конечности любого счастья, любого блаженства, любой составляющей нашей жизни. Я мог просидеть здесь до самой ночи, но что потом? Я мог бы прийти сюда завтра, но рано или поздно эта неделя закончится и я уже не смогу это сделать. Что же будет потом? Сколько лет пройдёт, прежде чем я смогу оказаться здесь снова, и смогу ли вообще? Счастье было не просто хрупким, я чувствовал, как оно ускользало от меня с каждой минутой – оно было водой, медленно просачивающейся сквозь пальцы. И я ничего не мог с этим сделать – живительная влага должна была закончиться. И в напоминание о ней мне остались бы только мокрые руки – даже не само счастье, а лишь едва уловимый его след, отблеск, привкус. Который когда-нибудь тоже сотрётся – руки всё равно высохнут, даже без помощи полотенца. Мне казалось, что ещё никогда прошлое не приобретало надо мной такую власть, ещё никогда воспоминания не пробуждали во мне столько жалости, ещё никогда счастье не приближало меня так сильно к горю, как в эти минуты. А что будет с этим берегом через много лет? Да, время разрушает всё, но есть что-то пострашнее времени – это люди. Разумные существа, которые появляются в подобных фантастически красивых местах только для того, чтобы разрушать, убивать и мусорить! Я не хочу иметь с ними ничего общего. Мне не нужна цивилизация, которая строится на развалинах нашего мира, на останках разрушенной природы – это не стоит того! Для меня любой подобный ничем непримечательный пейзаж намного прекраснее всего, что когда-либо создал человек. Я бы не желал жить в мире, в котором не останется места для подобной красоты, не останется места для нетронутой природы. И как бы я хотел донести до всех людей эту простую мысль о том, как важно научиться ценить всё это, пока не поздно. Воистину, мы сами разрушаем райский сад, засоряем его и без всякой нужды убиваем его обитателей, после чего удивляемся тому, насколько же далека наша жизнь от райских образцов.