Райское Местечко
Шрифт:
Естественно, все версии держались в секрете, особенно тщательно от широкой общественности скрывалась версия о причастности к преступлениям корнезианцев.
Протокол второго заседания, посвященного вопросу «Как строить дальше отношения с Корнезо?», был очень длинным и отражал процесс мучительного поиска выхода из создавшейся ситуации, когда вина всех студентов, прибывших с Корнезо, была доказана уже абсолютно точно. Заседание было расширенным, в нем участвовало много селферов, больше, чем обычных людей. В конце концов, Комиссия решила: во-первых, скрыть истину от населения и Земли, и Корнезо, во-вторых, любой ценой выяснить, что же случилось
Третье заседание Комиссии состоялось зимой, когда уже умер последний корнезианец, но исследования организмов и изучение всех обстоятельств их прибытия и жизни корнезианцев на Земле еще продолжались. Расследование же их преступлений как таковых было к тому времени завершено. Собственно, на этом последнем заседании Комиссия заслушала и утвердила тот итоговый отчет, который я уже просмотрел. Больше ничего из протоколов я не узнал.
В материалах, которые мне передала Мелисса, были еще два документа, относящиеся к тому периоду, но о самих преступлениях там не было ни слова.
Один из документов был сводкой показаний экипажа корабля, среднего транспортника «Елизавета Четвертая», на котором группа корнезианцев прибыла на Землю. Все показания вертелись вокруг пищевых запасов корнезианцев, какой-то палкообразной рыбы под названием «аха», часть которой испортилась в полете.
Как я понял, корнезианцы везли с собой на Землю немалый запас своей пищи в твердом, жидком и живом виде. Контейнеры с живыми океаническими животными занимали значительный объем в грузовых отсеках «Елизаветы». Часть пропитания будущие студенты везли в виде «сухого пайка», а часть, эту самую аху,- в замороженном виде, ею был забит практически весь морозильник «Елизаветы». При погрузке на Корнезо из морозильника даже пришлось выгрузить часть продуктов, предназначенных для экипажа, чтобы вся эта аха туда влезла. Экипаж ворчал, но чего не сделаешь ради братьев по разуму. Все понимали, что еду братья берут с собой на год, а то и на два, поскольку в те времена, на тех кораблях, полет между нашими мирами длился не три месяца, а все семь, а регулярных рейсов вообще еще не было.
Эта аха, оказывается, была традиционной мужской едой. Нет, женщины тоже могли ее есть и ели. Но для мужчин она была совершенно обязательна: полагалось употреблять по одной рыбине утром и вечером, запивая ее напитком «соце», неким аналогом нашего пива, производимым из водорослей. Один из офицеров корабля, которого пассажиры в самом начале полета угостили соце, назвал его «отвратным мыльным раствором с запахом гнили». Надо сказать, что рыбка аха пахла тоже не лучшим образом, даже в замороженном виде. Ну, на вкус и цвет товарищей нет, как говорили наши предки.
Во всяком случае, морозильник с ахой экипаж под руководством бригады поваров в самом начале полета быстренько освободил от земных продуктов, которые там еще оставались, дабы они не пропитались запахом инопланетного деликатеса. Местные умельцы приспособили под хранение земной еды несколько небольших контейнеров, укрепив их на внешней подвеске к корпусу корабля. Раз в две недели один из контейнеров затаскивали внутрь «Елизаветы» для приготовления очередных порций еды и перегрузки его содержимого, не использованного сразу, в холодильники камбуза и кают экипажа. Так что морозильник, заполненный теперь исключительно тушками ахи, был в полном распоряжении пассажиров. Корнезианцам показали, как открывать и закрывать морозильник, после чего члены команды стали обходить стороной коридор, в
Надо сказать, что корнезианцам довольно скоро надоело постоянно таскаться в морозильник за любимым продуктом. Несмотря на свою природную недалекость, они быстро сообразили отправлять в морозильник примерно раз в неделю одного из членов своей группы с тележкой-антигравом, и тот привозил целую вязанку этой самой рыбы, которую они разбирали по своим каютам в собственные холодильники.
На третий месяц полета команда корабля начала тихо, а потом все громче роптать по поводу витающих в корабле чужеродных запахов. Ропот не успел перерасти в доклад по инстанции, когда корабль огласился воем и свистом во всем слышимом и неслышимом человеческим ухом акустическом диапазоне. Оказалось, что корнезианец, посланный в очередной раз набирать в морозильнике запас ахи, отключил питание морозильника.
Дело в том, что управление работой морозильника – установление температурного режима, включение-отключение электропитания, открывание дверей – производилось с простенького, даже примитивного, цифрового пульта управления на внешней стороне двери морозильной камеры. Никому из экипажа землян, выросших в автоматизированной среде техногенного мира, даже в голову прийти не могло, что действия с подобным пультом управления могут для кого-то представлять затруднения. Ведь на Земле даже маленький ребенок, едва научившийся ходить, легко справлялся с управлением всеми системами жизнеобеспечения своего дома.
Но корнезианцы выросли в цивилизации другого типа. Поэтому, когда пришедший за очередной порцией рыбы корнезианец, перепутав, видимо, последовательность цифр кода – «579», не сумел сразу открыть дверь, он сделал то, что не сделал бы ни один землянин. Он начал нажимать все кнопки пульта подряд и быстро добрался до варианта «789» – команды отключения энергопитания камеры морозильника. При этом дверь, конечно, открылась, чему товарищ так обрадовался, что его не смутило то обстоятельство, что в морозильной камере было темно. Света, падающего из коридора при распахнутой двери, ему хватало, чтобы из ближайшего ко входу штабеля погрузить на тележку достаточное количество рыбы, после чего корнезианец закрыл, как ему казалось, дверь и преспокойно отправился к жилым отсекам.
Любого землянина насторожило бы то, что в камере морозильника при открытии двери не зажегся свет, еще больше обеспокоило бы отсутствие щелчка запора после прикрытия двери, и уж, естественно, ни один человек не мог бы уйти, не убедившись, что на пульте загорелась зеленая лампочка. Но корнезианца все это совершенно не обеспокоило.
Поскольку в полете корабль движется иногда с ускорениями, прикрытая дверь вскоре широко распахнулась. Естественно, к моменту, когда потребовалась следующая порция ахи, больше половины ее разморозилось и успело испортиться. Именно этот аромат оттаявшей рыбы распространялся по кораблю и вызывал нарекания экипажа.
Испорченную рыбу уничтожили в мусоросжигателе, воздух в корабле в аварийном режиме прогнали через фильтры, корнезианцы повыли и успокоились. Дальше полет продолжался без происшествий.
Я не понимал, почему показания экипажа об этом мелком происшествии во время полета на «Елизавете» попали в папку документов о событиях на Земле весной следующего года. Ведь в каждом полете чего только не случается, у меня в запасе десятки подобных историй, произошедших на моих кораблях, и все еще похлеще будут.