Раз, два, три, четыре, пять. Будем мы тебя…

Климова Маргарита Аркадьевна

Только всё это херня. Цифры, отчёты, бумажки, проверки не помогают отключать голову и головку. Я по инерции продолжаю принюхиваться к пальцам, которые касались её, хоть и мыл их уже раз дцать, каждую ночь представляю её под собой, скулящую, покорившуюся, стонущую и жадно принимающую мой член, весь день вспоминаю наш танец и мягкость, льнущую к паху.

– Проверь вон ту папку. Кончай с полоумной улыбкой пялится в пустоту, – вырывает Яр из мечт, где я уже пробрался рукой в трусики и опробую тесную щёлочку пальцами. – О чём всё думаешь?

По выражению вижу, что бабу прогнул в уме.

– Не пойму, куда твоя сестричка пропала, – небрежно интересуюсь у Яра, делая вид, что увлечён колонками цифр. – Неделю уже не видел её.

– Ничего удивительного. У неё практика началась, дежурства в больнице, – так же спокойно отвечает мне, а затем с нотками злобы добавляет. – Надеюсь, не её прогибал, похотливая скотина?

– А если её? Она взрослая и красивая девчонка. Грех не мечтать об неё почесаться, – намеренно дразню его. – Ты так заводишься, как будто являешься отцом пятнадцатилетней дочери.

– Она моя сестра, – рычит Яр. – Я ей коленки зелёнкой смазывал, когда ты дрочил на порнуху, подсмотренную в интернете.

– Это было давно Яр. Аля взрослая, её уже не зелёнкой мазать надо. Двадцатидвухлетних девиц трахают, много и со вкусом. Сколько было той крошке, которую мы натягивали вдвоём? Двадцать, дружище. И у неё есть старший брат, который тоже мазал зелёнкой ей коленки.

– Мне насрать на других девиц, их братиков и перемазанные колени. Алёна ещё ребёнок. Она думает, как ребёнок, живёт, как ребёнок, ведёт себя, как ребёнок. Будешь опошливать мысли о ней, набью тебе рожу.

– Рискнёшь сломать кулак о мою челюсть? – с издёвкой спрашиваю у него. – Давай. Не тяни. Потому что я сделаю всё, чтобы Алька прыгнула на мой член.

Быстрее слышу, чем вижу угрозу, летящую мне лицо. Отклониться не успеваю и получаю по касательной прочерк по скуле. Боль не сильная, скорее присутствует удивление и обида. Мы никогда не дрались из-за баб, даже не спорили. Если понравилась одна, просто делили её на двоих, а затем вспоминали приятные моменты за бутылкой пива. Подумаешь, сестра. Что-то я не бросался на него, когда он мою кузину пялил в бассейне, а она дочь моей тётки, практически сестрёнка.

– Охренел? – поднимаюсь с кресла. – Совсем берега попутал? Думаешь, тебе можно было трахать мою сестрицу, а я так, в сторонке постою?

– Можешь трахать любую девку в компании, на улице, в клубе, но сестру трогать не смей. Она не для тебя. Ты поиграешься, пару раз ткнёшься и тебя потянет на свежее, а Алёнка будет страдать.

– Тебя это не остановило, когда ты пялил Дони, – продолжаю возмущаться. Вот упёртый баран.

– На твоей Дони пробу ставить негде. Одним хуем больше, одним меньше, она даже не поняла, – переходит на крик. – Алька может ещё член в живую не видела.

– Уверен? – подрываюсь вперёд и наношу удар в плечо. – Не знаю сколько, но член она видела. Целки так не двигаются в танце, не жмутся задницами в яйца.

Яр издаёт рык, пригибает

голову и бросается вперёд, снося меня с ног. Он разъярён, взбешён и, кажется, им двигают совсем не братские чувства. Ревность прёт со всех щелей, вытекает, словно яд, выжигает кислород. Делаю рывок, переворачиваю его, подминаю под себя и всматриваюсь в перекошенную рожу.

– Да ладно, – не до конца верю своим выводам. – Ярик влюбился в собственную сестрёнку? Инцестом попахивает.

Яр отталкивает меня, отползает к стене и зажимает коленями голову. На него сейчас страшно смотреть. Столько боли в его скованной позе.

– Она мне не родная сестра, – хрипит, оттягивая волосы руками. – В нас не капли общей крови. Я детдомовец, если ты забыл.

– Не забыл, бро, – перебираюсь на четвереньках к нему и сажусь рядом. – Что собираешься делать?

– Держать себя в руках, пока силы есть. Дарья с Максом никогда не примут наших отношений. Общественность тоже, – голос срывается на шёпот, и я понимаю, насколько ему тяжело. – Пока Алёны нет рядом, неплохо получается, но стоит увидеть её, вдохнуть запах, сразу рвёт внутренности, тянет к ней. Тогда становиться похер на мнение окружающих.

– Значит война? – расставляю все точки над i.

– Соперничество, противоборство, ривалитет. Победит сильнейший, – проясняет ситуацию, поднимается с пола и занимает своё место за столом. – Кончай прохлаждаться. Нужно сравнить цены на арматуру.

Вот это я попал. Летел в Россию, надеясь хорошо поразвлечься, а на деле…

Глава 9

Алёна

Бег. Долбанный бег хомячка в колесе – вот на что стала похожа моя жизнь. Бегу от Яра, бегу от Ника, бегу от самой себя, с трудом успевая зацепиться за несущуюся параллельно реальность. А реальность насыщена, как никогда. Пары, зачёты, практика, тренировки, просмотры квартир. Макс кота за бубенцы тянуть не стал. Уже на следующий день риелтор подобрал два варианта, следом ещё три, сегодня ещё один.

Захожу в небольшую квартирку и понимаю, что нашла. Солнечная, светлая, почти белая, а за счёт окон в пол, невозможно воздушная. В голове сразу собираются картинки занавесок, мебели и разных мелочей.

– Бать, я нашла её, – звоню Максу, радостно пыхтя. – Она аккуратненькая, светленькая, прям моя.

– Сейчас подъеду. Скинь адрес, – бросает Макс и отключается.

Максим подъезжает через полчаса, долго осматривает квартиру, заглядывая во все щели и технические шкафы, хмурится и выдаёт:

– Маловата, не кажется?

– Для меня одной в самый раз, – смотрю на него глазами Шрека и складываю руки в умоляющем жесте.

– Ладно. Потом всегда можно заменить на более солидный вариант, – ведётся и распоряжается готовить документы на сделку.